особенно эффектными.
Форд продолжал пялиться на товарища, медленно осознавая совершенно новую для себя идею. Как же таким образом можно найти путь к спасению?
— Хорошо, продолжайте же, — пригласил вогон.
— О… и э… интересны также ритмические решения, которые, пожалуй, создают контрапункт с… э… э… — Артур запутался.
Форд бросился ему на помощь, выпалив наугад: «…контрапункт с сюрреализмом скрытой метафоры…». И запутался сам, но Артур уже был наготове.
— …гуманности…
— Вогонности! — прошипел Форд.
— Ах, да, прошу прощения, вогонности сострадательной души поэта, Артур почувствовал прилив сил, как на финишной прямой, — которая выражается посредством строя строфы, сублимирующего и преодолевающего все это, приходя к основополагающей дихотомии противоположного, — голос Артура зазвучал триумфальным крещендо, — и личность переживает глубокое и живое просветление в… э… — и второе дыхание его покинуло. Форд поспешил нанести coup de grace, милосердно добив несчастного.
— В том, о чем была поэма! — прокричал он и прошептал краешком рта Артуру. — Отлично сработано, это было здорово.
Вогон внимательно рассматривал пленников. В какой-то момент его растравленная расовая гордость была тронута, но он решил, что нет: этого мало, к тому же слишком поздно. Голос вогона стал похож на звук, издаваемый нейлоновым чулком, который царапает когтями кот.
— Вы говорите, что я пишу стихи потому, что моя подлая, черствая, бессердечная натура в действительности скрывает желание быть любимым, — он сделал паузу, — верно?
Форд неуверенно улыбнулся.
— Ну, думаю, что да… Разве все мы, глубоко внутри, знаете ли…
Вогон встал.
— Ну нет, вы совершенно не правы. Я пишу стихи только для того, чтобы моя подлая, черствая, бессердечная натура потешилась. Я все равно намерен вышвырнуть вас с корабля. Охрана! Отвести пленников в третий воздушный шлюз и выбросить их.
— Что? — вскричал Форд.
Громадный молодой вогон подошел и выдернул их из привязных ремней огромными толстыми руками.
— Нас нельзя выбрасывать в космос! — вопил Форд. — Мы пытаемся написать книгу!
— Сопротивление бесполезно! — проревел в ответ охранник. Это было первым, чему его научили в Корпусе вогонской стражи.
Капитан глянул с отстраненным удивлением и отвернулся.
Артур дико озирался по сторонам.
— Я не хочу сейчас умирать! — орал он. — У меня не прошла головная боль! Я не хочу попасть на небеса с мигренью! Я все перепутаю и не получу удовольствия!
Охранник крепко схватил каждого из пленников за шею и, кланяясь спине своего капитана, выволок их, протестующих, с мостика. Стальная дверь закрылась, и капитан снова остался наедине с собой. Он что- то задумчиво бормотал, поглаживая кончиками пальцев тетрадь со стихами.
— Хмммм, «контрапункт с сюрреализмом скрытой метафоры»…
Поразмыслив мгновение, он закрыл тетрадь с мрачной улыбкой.
— Даже смерть для них слишком хороша.
В длинном стальном коридоре стояло эхо звуков бесплодной борьбы двух человекоподобных, крепко зажатых в жестких подмышках вогона.
— Это потрясающе! — брызгал слюной Артур. — Это отвратительно! Убирайся, скотина!
Вогонский охранник волок их дальше.
— Не беспокойся, я что-нибудь придумаю, — утешил Артура Форд, но в его голосе не было надежды.
— Сопротивление бесполезно! — ревел страж.
— Только больше так ничего не говори, — выдавил Форд, заикаясь в такт шагам вогона. — Как можно сохранять позитивный умственный настрой, слушая такие вещи?
— Господи, Боже ты мой! — жаловался Артур. — Ты толкуешь о позитивном умственном настрое, а ведь у тебя даже не разрушили сегодня родной планеты. Я проснулся сегодня утром и подумал, что приятно проведу день, отдохну, немного почитаю, вычешу собаку… Теперь всего четыре часа дня с небольшим, а я уже заброшен в инопланетный корабль в шести световых годах от дыма, оставшегося от Земли!
Он бессвязно залопотал и забулькал, когда вогон перехватил его покрепче.
— Ладно, только перестань паниковать!
— Кто тут говорит о панике? — огрызнулся Артур. — Это все еще простой культурный шок. Ты погоди, пока я освоюсь с положением и приду в себя. Это потом я запаникую.
— Артур, ты впадаешь в истерику. Замолчи. — Форд изо всех сил постарался сосредоточиться, но его отвлек охранник.
— Сопротивление бесполезно!
— И ты тоже заткнись!
— Сопротивление бесполезно!
— Ох, отдохни, — ответил Форд, вывернув шею так, чтобы глянуть в лицо тюремщика. Тут ему на ум пришла идея.
— Тебе все это действительно доставляет удовольствие? — огорошил он вогона вопросом.
Вогон остановился, как вкопанный. Выражение безмерного недоумения проступило у него на лице.
— Удовольствие? О чем ты?
— Я о том, дает ли это тебе всю полноту удовлетворения жизнью? Топать туда-сюда, орать, выбрасывать людей с корабля…
Вогон уставился в низкий стальной потолок с отвисшей челюстью и тесно сведенными бровями, которые едва друг друга не задавили. Наконец он ответил: «Ну, часы проходят хорошо…»
— Так и должно быть, — подбодрил вогона Форд.
Артур вывернул голову, чтобы увидеть его, и заинтриговано прошептал: «Форд, что ты затеваешь?»
— А, просто пытаюсь увидеть интересное в окружающем нас мире, понятно? — ответил Форд и снова обратился к вогону. — Так часы проходят замечательно?
Вогон опустил взгляд, в темных глубинах его ума натужно ворочались бесформенные мысли.
— Ага, вот ты сейчас сказал, а минуты, в самом деле, идут паршиво. Кроме… — вогон задумался опять, для чего ему снова понадобилось смотреть в потолок, — кроме тех, когда кричишь. Это мне очень нравится, — он наполнил легкие и заревел. — Сопротивление…
— Да, конечно, могу сказать, у тебя это получается прекрасно, поспешил прервать его Форд. И продолжал, медленно выговаривая слова, чтобы они успевали достичь цели. — Но, если почти все паршиво, то почему ты этим занимаешься? В чем причина: в женщинах, в принуждении, в махизмо? Или ты просто считаешь, что, поддаваясь тупой скуке, получаешь волнующие переживания?
Сбитый с толку Артур вертел головой, поглядывая то на одного, то на другого собеседника.
— Э… — отвечал страж, — э… э… я не знаю. Наверное, я из тех, что… по-настоящему. Моя тетя говорила, что стать охранником на звездолете — хорошая карьера для молодого вогона. Ну, да ты понимаешь: форма, портупея с кобурой, тупая скука…
Приняв задумчивый вид, Форд повернулся к Артуру.
— Вот так-то Артур. А ты ведь думал, что это тебе худо приходится.
Артур по-прежнему так думал. Если не считать неприятного происшествия с родной планетой, то вогонский охранник его почти задушил, и очень не хотелось быть выброшенным в космос.
А Форд настаивал.
