Если же немецкие войска перейдут через голландскую границу, бельгийские пограничники не смогут этого не заметить, в результате предупреждение о нависшей угрозе будет получено вовремя и военным хватит времени, чтобы взорвать стратегически важные мосты раньше, чем наземные силы сумеют преодолеть пятнадцатимильный отрезок. Парашютисты-десантники, тихо опускающиеся на землю из ночного неба, предлагали альтернативное решение вопроса, являвшееся единственным, безусловно обеспечивающим целостность ключевых мостов.
Данные о небольшой численности использованных при захвате Бельгии парашютно-десантных сил противоречат широко распространенному мнению о том, что их было великое множество – по разным источникам, цифры доходили до нескольких тысяч, и сбрасывались они в самых разных районах страны. Штудент объяснил, как было дело. Он сказал, что, для маскировки скудости своих ресурсов, а также для создания максимальной паники и неразберихи по всей стране с парашютами сбрасывали манекены. Обман оказался весьма эффективным, и людская молва разнесла уже многократно приумноженные цифры.
О ходе операции мне рассказал генерал фон Бехтольшейм, в то время являвшийся руководителем оперативного отдела штаба 6-й армии Рейхенау, который командовал наступлением на главном направлении. Мы с ним были давно знакомы, поскольку до войны он был немецким военным атташе в Лондоне.
«Ось 6-й армии проходила через Маастрихт к Брюсселю, правое крыло двигалось от Рёрмонда мимо Турнхоута к Малинсу, а левое крыло – от Ахена мимо Льежа к Намюру. На первом этапе Маастрихт был очень важным для нас пунктом, а если говорить точнее, первостепенное значение имели два моста через канал Альберта к западу от Маастрихта. Они были захвачены невредимыми планерными частями, высадившимися на западном берегу. Форт Эбен-Эмаель был взят таким же образом, хотя и не так быстро. Большим разочарованием первого дня стал взрыв голландцами мостов через Маас в Маастрихте, что задержало наступление для поддержки планерных частей на Альберт-канале.
Между тем 16-й танковый корпус Хёпнера был выдвинут вперед, как только через Маас навели переправу, хотя ему пришлось сильно растянуться, учитывая наличие единственного моста. Танки проходили через бутылочное горлышко, после чего устремлялись в сторону Невеллеса. Далее движение шло достаточно быстро.
В соответствии с первоначальным планам атака на Льеж не планировалась. Этот укрепленный город мы должны были пройти стороной, прикрытые с севера нашим левым крылом, а с юга – 4-й армией правого крыла. Однако наши части на левом крыле, двигаясь к Льежу, с ходу ворвались в город, не встретив сопротивления.
Наши главные силы продвигались на запад и вышли к позициям британской армии на линии Дайл. Мы немного помедлили, чтобы дать время нашим дивизиям подойти, одновременно выполняя обманный маневр. Однако прежде чем мы смогли начать атаку, англичане отошли назад к Шельде.
Все время, пока развивалось наступление на Брюссель, мы ожидали контратаки союзников со стороны Антверпена по нашему правому флангу.
А тем временем 16-й танковый корпус выдвинулся вперед на южном фланге и вступил в бой с частями французского механизированного кавалерийского корпуса в районе Ганута и Джембло. На первом этапе у французов было численное превосходство в танках, однако они двигались медленно, чем свели на нет свое преимущество. В результате у нас было достаточно времени, чтобы подтянуть отставшие части корпуса Хёпнера. Это решило исход боя у Джембло в нашу пользу. Но мы не сумели развить успех, потому что корпус Хёпнера был отправлен для поддержки прорыва к югу от Мааса, в Арденнах. Такое решение командования оставило 6-ю армию без танковых частей».
Полученный приказ вызвал ожесточенный протест со стороны Рейхенау. Однако его проигнорировали в интересах генерального плана наступления. 6-я армия выполнила свою роль, заключавшуюся в привлечении внимания французского командования, отвлекая его от более серьезной угрозы, нависшей над союзниками в Арденнах. Кроме того, в решающие дни она приковала к себе мобильные части союзников (левого крыла). 13-го числа передовые танковые части Рундштедта пересекли Маас в обход Седана и очутились на обширных равнинах СевероВосточной Франции. Когда французский главнокомандующий Гамелен начал подумывать о переброске своей механизированной кавалерии с левого крыла, чтобы остановить наступление в Седане, оказалось, что она слишком занята в Джембло.
Когда задача была решена, появились основания для снижения боевой мощи армий Рейхенау, было нежелательно подтолкнуть левое крыло союзников к слишком быстрому отступлению, поскольку части Рундштедта еще не успели зайти к ним в тыл.
По утверждению Бехтольшейма, поддержки с воздуха Рейхенау лишился даже раньше, чем танковых сил. «На первой стадии наступления люфтваффе оказывало 6-й армии мощную поддержку. Таким образом, переходы через Маас и Альберт– канал возле Маастрихта осуществлялись при активной помощи авиации. Эскадрильи пикирующих бомбардировщиков тогда базировались южнее от места переправы через Маас в районе Седана». Я поинтересовался у Бехтольшейма, не связано ли желание немецкого командования заманить англичан как можно дальше вперед с отсутствием бомбардировочной авиации при наступлении британского экспедиционного корпуса к линии Дайл. Он ответил: «Насколько мне известно, нет. Во всяком случае, нам в штабе 6-й армии ничего об этом не было известно. Хотя такой план вполне мог быть разработан на высшем уровне».
Прежде чем перейти к рассказу о прорыве Рундштедта из Арденн на побережье Английского канала, в результате которого все левое крыло войск союзников оказалось в ловушке, приведу некоторые основные моменты из рассказа Бехтольшейма о последующем движении 6-й армии за частями союзников с линии Дайл.
«Теперь ось нашего наступления была направлена на Лилль, правый фланг двигался на Гент, а левый – на Монс и Конде. Первая серьезная стычка с британцами произошла на Шельде. Генерал Рейхенау хотел обойти Лилль с севера, но поступил приказ штаба командования сухопутными силами перенести основные усилия на другой фланг, чтобы помочь 4-й армии генерала фон Клюге (находящейся на правом крыле группы армий Рундштедта), которая вела тяжелые бои в районе Рубе – Камбре. В процессе этого наступления наш 4-й корпус вступил в сражение в районе Турне, но не преуспел в прорыве обороны англичан.
Из района Камбре поступали более оптимистичные сообщения, и генерал фон Рейхенау все-таки убедил командование сухопутными силами одобрить его первоначальный план обхода Лилля с севера по направлению к Ипру. Мощная атака 11-го корпуса прорвала линию бельгийского фронта на реке Лис в районе Куртре. Достигнув этого успеха, мы сконцентрировали все свои силы на направлении Рубе – Ипр. Усилиями 6-й армии бельгийцы были отброшены далеко назад.
Вечером 27 мая из штаба 11-го корпуса поступило сообщение о прибытии туда бельгийского генерала для выяснения условий перемирия. Соответствующий запрос был немедленно направлен в командование вермахта. Ответ поступил довольно быстро: нам было предписано настаивать на безоговорочной капитуляции». Бельгийцы согласились и уже на следующее утро сложили оружие. «Днем позже я посетил короля Леопольда в его резиденции в Брюгге. Ему очень не понравилось предписание отправиться для интернирования в замок Лейкен, и он попросил разрешения переехать в свой загородный дом. Я передал эту просьбу по инстанциям, но получил отказ».
Я спросил Бехтольшейма, смогла бы, по его мнению, бельгийская армия продержаться дольше. Он ответил: «Думаю, что смогла бы, поскольку ее потери были не так уж велики. Однако мне показалось, что бельгийские солдаты были искренне рады окончанию борьбы».
Далее я поинтересовался, были ли в то время у немцев сведения о планируемой эвакуации британских экспедиционных сил. Он сказал: «Мы получали сообщения о большом скоплении судов в Дюнкерке. Это натолкнуло нас на мысль о готовящейся эвакуации. Ранее мы предполагали, что британцы будут отходить в южном направлении».
Подводя итог этой короткой военной кампании, он отметил: «Единственной серьезной трудностью, с которой мы столкнулись, было пересечение рек и каналов. Когда у нас отобрали 16-й танковый корпус, вместе с ним ушли и строительные подразделения, поэтому в дальнейшем нам приходилось преодолевать препятствия собственными силами».
Кроме того, он сказал, что, по его мнению, из кампании следовало извлечь четыре основных урока:
«Первое. Основной урок – понимание необходимости связи между землей и воздухом в процессе
