– Я называл тебя малюткой? – с преувеличенным ужасом, свойственным пьяным, переспросил он. – Сколько раз?
– Слишком много, чтобы сосчитать. Мне это имя всегда казалось отвратительным.
– Так называют куклу. Но ты не кукла. Ты… русалка. – Он хлопнул себя по лбу и захохотал, удивленно качая головой. – Да, именно так. И как я раньше не понял? Ты как русалка, которую видел один из моих матросов. Это было два года назад, мы были очень далеко от берега, без воды и еды. Все вокруг бредили. Кто-то видел морских чудовищ с кривыми зубами и скользкими конечностями, другие – землю, а один матрос увидел русалку, с манящей улыбкой скользившую по воде. Она появлялась из морской пены и снова исчезала, такая неуловимая, ускользающая. Матрос описал все так подробно, что я и сам вдруг увидел ее. Вот только лицо у нее было… твое.
Он внезапно замолчал, и она договорила за него:
– И ты ненавидел ее за это.
Его блуждающий взгляд вмиг стал колючим.
– Да, ненавидел.
– Ну тогда надеюсь, что скоро ты избавишься от этой ненависти, по крайней мере от ее внешних проявлений.
– Почему?
– Потому что я хочу, чтобы ты женился на мне. А жену ненавидеть нельзя. Можно испытывать неприязнь, но ненавидеть! Нет!
– Жениться на тебе? – эта мысль его мгновенно отрезвила. Бог мой, как же она честолюбива! Дом ей нужен даже сильнее, чем он предполагал. – Мы не можем пожениться.
– Можем и должны. Я была у королевы.
Он поднял брови в притворном удивлении.
– Да, надо признаться, я отправилась к ней, чтобы сказать, как ты мне ненавистен.
– Неужели?
Она виновато отвела взгляд.
– Да. Она согласилась со мной, что ты самое отвратительное создание на свете.
Он подавил улыбку. Маленькая лгунья. Неужели она никогда не признает, что кое в чем и он достоин похвалы?
– Так, значит, королева пожаловала тебе Торнбери-Хаус, пообещав при этом бросить меня в Тауэр?
– Нет, грубиян. Все не так, – вздохнула Розалинда. – Лучше мне сознаться. Она пригрозила забрать дом себе, если мы не поженимся.
– Ах вот как? Мы женимся?
В кабинет тихо вошел Хатберт и поставил на стол поднос с мятной наливкой.
– Спасибо, Хатберт, – кивнула Розалинда. – Момент выбран безупречно.
– Благодарю вас, миледи, – ответил Хатберт и выскользнул из комнаты.
Розалинда тотчас налила себе полный бокал крепкого напитка.
– Думаю, мне тоже не мешает подкрепиться. – Сделав глоток, она сморщилась, но спустя мгновение осушила все содержимое бокала и тут же налила себе еще. – Дрейк, я знаю, что ты ненавидишь меня.
«Да нет же, черт побери!»
– И что? – сказал он, побуждая ее продолжить.
– Если мы поженимся, то только на бумаге.
Ах вот как она собирается сохранить свое превосходство над ним! Она выйдет за него замуж, но не пустит его в свою постель.
Подойдя к столу, Дрейк уселся на краешек и дерзко взглянул ей в лицо.
– И как это будет выглядеть?
Она задумчиво дотронулась до нижней губы, и Дрейку тут же захотелось прикусить ее.
– Ну, полагаю, будет вполне естественным, если каждый из нас станет спать в своей спальне.
– Неестественным, ты хочешь сказать.
Она судорожно вздохнула.
– Возможно, между нами и существует определенное влечение. Но это чисто физическое явление, и его наверняка можно сдержать. – Она еще глотнула из бокала, и Дрейк заметил, как лицо ее запылало, язык стал заплетаться.
– Не пей так быстро, Розалинда.
– Кто бы говорил! – Она тотчас осушила свой бокал.
– Ради Бога, это же крепкая настойка, а не разбавленное водой вино!
– Послушай, – произнесла она, склонившись к нему, судя по всему, она чувствовала себя свободнее. –
