— Кажется, теперь я начинаю понимать, — сказал достопочтенный Эдуард.
— Помни одно: все, что мы даем, не получая обратно, есть расход, а все, что мы берем от других, ничего не давая им взамен, составляет наш приход.
— Да, да, — бормотал настоятель, — теперь я начинаю понимать…
— Ну и прекрасно. Не буду особенно придираться к форме твоего отчета, тем более что результаты вашей деятельности поистине блестящи. Не только уплачены в срок проценты по закладным и долговым обязательствам, но и многие из ваших предприятий дали значительный доход. «Девичье содружество», например, не только окупило себя, но смогло даже часть своих доходов уступить «Мужскому Библиотечному клубу». Великолепно! Значительную сумму из доходов церковной столовой вы, я вижу, перевели на счет настоятельских пикников. Поистине удачно! В этом отношении ваш отчет может послужить образцом для других церквей.
Мистер Ферлонг продолжал штудировать отчет.
— Очень хорошо, прекрасно, — бормотал он. — В итоге годовой доход в несколько тысяч долларов! Блестяще! Теперь возникает вопрос, куда вы намерены девать остатки. Сейчас я говорю с тобой не как секретарь нашей церкви, а как председатель «Общества по распространению книг духовного содержания». Как представитель общества, я уже написал себе письмо как секретарю церкви и получил вполне благоприятный ответ. Конечно, решать будет церковный совет, но позволь мне объяснить суть дела. «Общество по распространению книг духовного содержания» задумало как раз новое издание Библии. Для рынка нынешнее издание слишком тяжело, громоздко; публика наших дней ищет чего-либо более легкого, более портативного. Теперь…
Но что хотел сказать мистер Ферлонг-старший дальше, осталось неизвестным миру, так как в этот момент показался седовласый секретарь, который молча положил перед ним газету, указывая пальцем на заголовок одной из заметок.
Мистер Ферлонг прервал свою речь и пробежал глазами указанный заголовок.
— Какой ужас! — проговорил он.
— В чем дело? Я спросил настоятель.
— Доктора Тийга, — ответил отец, — разбил паралич.
— Какое несчастье! — воскликнул пораженный настоятель, — Но когда? Ведь я видел его еще сегодня утром.
— Это случилось, — сказал отец, глотая заметку, — сегодня утром в университете… в аудитории во время чтения лекции. Какой ужас! Я должен сейчас же повидаться с президентом.
Мистер Ферлонг взялся уже за шляпу и трость, как вдруг кто-то постучал в дверь.
— Доктор Бумер, — с подобающей данному моменту торжественностью произнес старый клерк.
Доктор Бумер вошел, пожал руки присутствующим и сел.
— Вы уже слышали, должно быть, наши печальные вести? — сказал он, подчеркивая слово «наши», так как разговор происходил между президентом университета и почетным казначеем последнего.
— Как это случилось? — спросил мистер Ферлонг.
— Самым неожиданным образом, — ответил президент. — Доктор Тийг только что вошел в аудиторию (было около двенадцати минут одиннадцатого) и собирался начать чтение лекции, как вдруг один из студентов встал со своего места и задал ему вопрос. Это у нас практикуется, — продолжал доктор Бумер, — хотя само собой понятно, что мы не поощряем подобных вещей; должно быть, молодой человек был новичком. Как бы там ни было, он спросил доктора Тийга — по-видимому, совершенно внезапно, — как ему удалось примирить теорию трансцендентального имматериализма с учением грубого морального детерминизма. Доктор Тийг с изумлением взглянул на студента; рот его, как рассказывают студенты, перекосился. Студент повторил свой вопрос, и бедный доктор Тийг упал навзничь, разбитый параличом.
— Он умер? — спросил Ферлонг.
— Нет, — ответил президент, — но мы каждую минуту ждем его смерти. Сейчас у него доктор Слайдер, который делает все, что возможно.
— Во всяком случае, полагаю, что он вряд ли оправится настолько, чтобы быть в состоянии продолжать чтение лекций в университете, — сказал молодой настоятель.
— Вне всякого сомнения, — подтвердил президент.
— Тогда мы должны подумать о его заместителе, — заявил мистер Ферлонг-старший.
— Да, — согласился президент, — нужно будет об этом подумать. В первый момент я так был убит несчастьем, что не смог ничего предпринять. Я успел уведомить по телеграфу об освободившейся вакансии только два или три главных университета и послать несколько объявлений в газеты. Но трудно будет заменить доктора Тийга. — И президент начал произносить хвалебную речь, заранее готовясь, бессознательно конечно, к надгробному слову, которое ему предстояло бы сказать на могиле доктора Тийга,
После некоторой паузы мистер Ферлонг-старший заметил:
— А затем встает вопрос о замещении церковной кафедры.
— Да, — с благоговением сказал доктор Бумер, — и это делает нашу потерю еще более ужасной, просто непоправимой. Уверен, что мы никогда не увидим в церкви св. Осафа другого такого проповедника, как доктор Тийг. Напомните мне, — резко прервал он себя, — чтобы я дал сообщение в газеты о том, что послезавтра служба в церкви будет происходить как обычно и что смерть доктора Тийга ничего не меняет. Я должен сейчас же повидаться кем-нибудь из репортеров.
Сотрудники всех газет в ожидании смерти доктора Тийга спешно принялись за составление некрологов, чтобы быть готовыми, когда это событие последует.
«Смерть доктора Тийга, — писал сотрудник «Финансового подголоска» (пять лет тому назад газета почти открыто требовала его отставки), — непоправимая для нас потеря. Заменить его будет трудно, прямо-таки невозможно. И как философ, и как служитель алтаря он был абсолютно незаменим'.
«Без колебания утверждаем, — писал сотрудник трехцентовой утренней газеты «Плуториан тайме», — что смерть Тийга отзовется в Европе так же, как в Америке. В Германии известие о том, что рука, начертавшая «Краткое изложение философской теории Канта», выпустила перо, вызовет чувство горького сожаления. Во Франции…»
Здесь сотрудник остановился, рассудив, что ему еще хватит времени, чтобы решить, с какой стороны смерть доктора Тийга нанесет удар Франции.
Так, на словах и на бумаге, в течение трех дней составлялись некрологи о докторе Тийга.
За это время о нем было сказано и написано больше теплых слов, чем за все тридцать лет его деятельности.
Между тем к концу третьего дня состояние здоровья доктора Тийга обнаружило первые, еще слабые признаки улучшения.
Однако к тому времени мир уже настолько изменился, что совершенно забыл о его существовании.
Глава шестая
БОГОСЛУЖЕНИЕ ДОСТОПОЧТЕННОГО АТТЕРМАСТА ДАМФАРЗСИНГА
— Итак, господа, все согласны с намеченной кандидатурой?
Мистер Дик Оверенд окинул взором собравшихся за столом членов совета церкви св. Осафа. Они заседали в верхней комнате Мавзолей-клуба. Официальным местом собраний совета было обширное помещение церковной ризницы. Но несколько лет тому назад членам совета показалось, что там сквозит, и они перенесли свои совещания в клуб, где сквозняков не было.
Мистер Дик Оверенд сидел на председательском месте рядом со своим братом Георгом и доктором БумерОм. Присутствовали еще мистер Баулдер, мистер Скипнер (глава конторы «Скипнер и Байтем») и остальные члены церковного совета.
— Итак, мы согласны остановить наш выбор на достопочтенном Аттермасте Дамфарзсинге?
— Согласны, согласны.
