Но может ли он мечтать о таком будущем для себя?
Нет. Его будущее обещает быть нисколько не лучше, чем настоящее, пропитанное страхом и отчаянием.
Перед мысленным взором Чарли проплыли лица друзей.
Лестер. Всегда спокойный, не умеющий лгать и такой слабый. Ему не прожить без твердой дружеской руки, которая будет направлять и оберегать его. Впрочем, может быть, Лестеру повезет, и он найдет другую руку, которая будет охранять его? Может быть, он уже нашел свою судьбу здесь, в этих краях?
Может быть. Но остальные?
Еще четыре лица встали в памяти Чарли. Они смотрели на него с надеждой – на него, своего лидера и командира.
“Но ведь и им удалось найти здесь работу”, – промелькнула спасительная мысль.
“Временную, временную работу, не забывай”, – тут же осадил его внутренний голос.
И еще та хозяйка магазина – родная тетка Одри. Она в любой момент может появиться на сцене и узнать в Чарли и его друзьях бандитов, которые пытались ограбить ее. Она же видела их, запомнила их лица. Она стреляла в Чарли.
И был, наконец, еще Фермин Смолл – неутомимый, словно фокстерьер, одержимый желанием разоблачить и арестовать Чарли.
О господи…
– О господи… – Одри слово в слово повторила тайные мысли Чарли.
Он перестал смотреть в небо и перевел взгляд на нее. Одри выглядела довольной и счастливой, и Чарли, несмотря ни на что, почувствовал гордость за себя.
Ладно, черт побери, пускай он мошенник – а ведь он и в самом деле мошенник, – но, по крайней мере, он помог Одри почувствовать, какое это счастье – быть женщиной. И тут же с горечью подумал о том, что этот дар Одри должна была бы получить из других рук, более чистых; чем у него.
– Тебе хорошо? – тихо спросил он.
– Хорошо? Мне еще никогда в жизни не было так хорошо, Чарли, – ответила она.
– Я очень рад.
Одри немного помолчала и наконец заметила с улыбкой:
– Однако, пожалуй, пора наконец пойти подоить бедняжку Бетси.
Чарли огорченно вздохнул, когда она скатилась на бок и вскочила на ноги. Лежать на траве одному стало сразу холодно и неуютно.
Одри тем временем наскоро ополоснула в реке ведро, затем вымылась сама и обтерлась своим фартуком, напевая при этом во все горло “Лесной квикстеп”. Чарли с удовольствием слушал, как она поет. У Одри оказался хороший слух и приятный грудной голос. Чарли улыбнулся и тоже вошел в воду.
– Можешь вытереться моим фартуком, Чарли.
– Спасибо, Одри.
“Боже мой, – подумал он. – До чего же она славная, милая, добрая – моя маленькая мисс Одри!”
Тут Чарли с отвращением вспомнил о том деле, ради которого, собственно, он и торчал столько времени на ферме Хьюлеттов. Презирая себя до глубины души, он тем не менее спросил нарочито небрежно, вытираясь при этом фартуком – ее фартуком:
– Кстати, Одри, мне очень хотелось бы взглянуть на ваши знаменитые рубины. Вы держите их дома?
О, как он ненавидел себя в эту минуту! Люто ненавидел! И впервые в жизни задал себе вопрос: существуешь ли ты на самом деле, господи?
– Рубины?
Одри перестала застегивать платье, оставив обнаженными прекрасные плечи и умопомрачительную грудь. Руки Чарли невольно потянулись к ее соблазнительным прелестям.
– Э-э-э, да. Хотелось бы их увидеть. Дело в том, что я… я никогда в жизни не видел настоящих драгоценных камней.
Одри звонко рассмеялась, и от ее смеха, казалось, стало светлее вокруг.
– Рубины я не смогу показать, но то, как они выглядели когда-то, ты увидишь. Это я для тебя устрою с радостью.
Чарли с трудом сглотнул. Господи, неужели ты все-таки существуешь?
– Не совсем понимаю, что ты хочешь этим сказать, Одри.
Она взмахнула рукой и принялась объяснять ему, как маленькому ребенку:
– Чего же тут не понять, Чарли? Папа продал рубины, когда мы собирались уезжать из Джорджии. А вместо них заказал копию – из простого стекла, разумеется. Копию я тебе покажу, а те, настоящие камни, разумеется, нет. Они давно уже не наши.
Чарли опустил голову, чтобы спрятать глаза. Слава богу! Он вовремя задал нужный вопрос и получил на него совершенно неожиданный ответ. Вот и лопнуло еще одно его начинание.
Одри не заметила состояния Чарли и продолжала весело щебетать:
