коллеги навязали парию, да еще и простолюдинку.
Что же делать? Накоиец-то ей представилась долгожданная возможность, о которой она мечтала и молилась, возможность показать себя с наилучшей стороны, закрепиться в следственном отделе. Единственный шанс сгладить все шероховатости, все глупости, слетевшие у нее с языка за последние десять лет, все идиотские ошибки.
«Вы можете многому научиться, работая с Линли», – озадаченно хмурясь, припомнила она слова Уэбберли. Чему она может научиться у Линли? Какое вино заказывать к обеду, как пройтись в танце, как развлечь полную комнату блестящих гостей? Чему она может научиться у Линли?
Разумеется, ничему. Но Барбара слишком хорошо понимала, что Линли – ее единственная надежда вернуться в следственный отдел, и, стоя на ступенях у входа в его роскошный особняк, она тщательно продумывала, как ей установить нормальные отношения с этим человеком.
– Полное подчинение, – сказала она себе. – Никакой инициативы, никаких идей, соглашаться с каждой его мыслью, с каждым словом.
Главное – выжить, решила она, нажимая на кнопку звонка.
Она думала, что дверь откроет красивая горничная в нарядном форменном платье, но ее ожидало разочарование: Линли собственноручно отворил дверь. Он был в тапочках, в одной руке держал гренок, а на кончике аристократического носа красовались очки.
– А, Хейверс, – приветствовал он ее взглядом поверх очков. – Раненько пожаловали. Великолепно.
Он повел ее в дальнюю часть дома, в полную воздуха столовую, со свежими скатертями и столь же свежими светло-зелеными стенами. В одном конце комнаты высокие стеклянные двери без занавесей открывали вид на цветущий поздними цветами сад, возле стены на сервировочном столике орехового дерева красовались серебряные блюда с завтраком. В комнате вкусно пахло теплым хлебом и беконом. Барбара почувствовала голодную пустоту в желудке. Прижав руку к животу она уговаривала себя забыть о том, что ее утро началось с крутого яйца и подсушенного хлебца. Обеденный стол был накрыт на две персоны. Барбара сперва удивилась, но тут же припомнила о свидании в поздний час, которое Линли назначил леди Хелен Клайд. Разумеется, дама все еще нежится в его постели – не станет же она подниматься раньше половины одиннадцатого.
– Угощайтесь. – Линли рассеянно ткнул вилкой в сторону сервировочного столика, другой рукой подбирая несколько страниц из полицейского отчета, рассыпанного посреди чайного сервиза. – По-моему, когда ешь, и думается лучше. Только копченую лососину не трогайте. Она, кажется, перележала.
– Спасибо, не стоит, – сдержанно отвечала Барбара. – Я уже поела, сэр.
– Даже сосиску не хотите? Сосиски очень хороши. Бы не обратили внимание, что мясники наконец-то отважились класть в сосиски больше свинины, чем крахмала? Это обнадеживает, верно? Через полсотни лет после Второй мировой войны мы наконец-то прекратим экономить продукты. – Линли потянулся к заварочному чайнику. Как и вся посуда, чайник был старинного фарфора, несомненно, он составлял часть фамильного сервиза. – Может, выпьете чаю? Должен вас предупредить, я предпочитаю «Лапсан Су Шон», хоть Хелен и утверждает, будто у него вкус мокрых носков.
– Да, я выпью немного. Спасибо, сэр.
– Отлично, – сказал он. – Выпейте, и послушаем, что вы скажете.
В тот самый момент, когда Барбара опускала в чашку кусок сахара, в дверь позвонили. На лестнице в глубине дома прозвучали шаги.
– Я открою, милорд! – воскликнул женский голос с корнуолльским акцентом. – Извините, что в тот раз не успела. Это из-за малыша, вы же знаете.
– Это круп, Нэнси, – пробормотал Линли в ответ. – Надо показать бедняжку врачу.
Звонкий, уверенный женский голос наполнил холл.
– Завтрак? – Переливы серебристого смеха. – Как я удачно подоспела, Нэнси. Он же не поверит, что это вышло случайно! – С этими словами леди Хелен ворвалась в столовую, и Барбару, точно разящий меч самурая, пронзило погибельное отчаяние.
Женщины оказались одеты одинаково – то есть на леди Хелен был коллекционный костюм, который кутюрье сам подгонял по ее фигуре, а на Барбаре – готовая копия «прет-а-порт», дешевая подделка с плохо подрубленными швами. Остается лишь надеяться, что различие в цвете костюмов скроет унизительное сходство, подумала Барбара. Она уже размешала сахар в чашке, но, словно обессилев, так и не могла поднести ее к губам.
Натолкнувшись взглядом на представительницу полиции, леди Хелен отнюдь не смутилась.
– Я в полной растерянности, – откровенно заявила она. – Как удачно, что и вы тут, сержант, – мне кажется, понадобятся все три наши головы, чтобы придумать, как мне выпутаться. – С этими словами она водрузила на ближайший стул большую хозяйственную сумку и, направившись прямиком к сервировочному столику, принялась обследовать накрытые крышками серебряные блюда, словно в первую очередь ей требовалось подкрепиться.
– Из чего выпутаться? – поинтересовался Линли. – Нравится ли вам «Лапсан»? – мимоходом осведомился он у Барбары.
– Превосходный напиток, – непослушными губами выговорила она.
– Опять этот отвратительный чай! – простонала леди Хелен. – Томми, ты бессердечен.
– Если бы я знал, что ты заглянешь к завтраку, я бы не посмел подать его второй раз за неделю, – намекнул Линли.
Женщина рассмеялась, ничуть не обидевшись.
– Смешной он, правда? Послушать его, так я торчу здесь каждое утро, объедаю его и опиваю.
– Не так уж много времени прошло со вчерашнего дня.
– Злюка! – И она вновь сосредоточила все внимание на сервировочном столике. – Лососина пахнет омерзительно. Нэнси ее, верно, забыла положить в холодильник. – Хелен вернулась к столу с тарелкой, на
