на механическую аккуратность фермы Тейса. В этой комнате, очевидно, собиралось любящее семейство. Там и сям – фотографии, сувениры, привезенные из отпуска, среди книг – несколько настольных игр, колода карт.
Тесса Маури облюбовала стул в дальнем углу, где почти не было света, присела на самый краешек, выпрямив спину, скрестив ноги и сложив руки на коленях. На безымянном пальце простое гладкое обручальное кольцо. Она не спросила, зачем к ней явились люди из Скотленд-Ярда, лишь молча следила глазами за Линли – тот подошел к камину и принялся изучать фотографии над ним.
– Ваши дети? – спросил он. Детей было двое – мальчик и девочка. Фотография сделана, когда семья отдыхала в Сент-Иве. Линли узнал знакомые очертания залива, серые и голубые домики на берегу, лодочки, вытащенные на берег на время отлива.
– Да, – кивнула она, и больше ни звука. Сдерживаясь изо всех сил, женщина ожидала неизбежного удара. Молчание затянулось, Линли не прерывал его. Наконец непереносимая тревога вынудила женщину заговорить.
– Рассел звонил вам? – В голосе прорвалось отчаяние. Тусклый голос, словно женщина прошла уже все круги скорби и теперь внутри нее ничего не осталось, все выгорело дотла. – Я думала, вдруг позвонит. Прошло ведь уже три недели. Я было понадеялась, он просто наказывает меня и нам надо будет во всем разобраться. – Она вздрогнула, заметив, что сержант Хейверс уже держит наготове записную книжку. – Разве надо? – жалобно спросила она.
– Боюсь, придется, – подтвердил Линли.
– Я вам все расскажу. Так оно будет лучше. – Глядя вниз, на свои руки, женщина стискивала их все сильнее.
Как странно, подумал Линли, все мы, принадлежащие к роду человеческому, прибегаем к одним и тем же жестам, стараясь без слов выразить охватывающее нас отчаяние. Рука взметнется к горлу, руки обхватят тело, словно пытаясь его защитить, поспешно одернем на себе одежду, выставим руки вперед, будто отражая удар. Он видел, как Тесса собирается с силами, чтобы пройти предстоящее ей испытание. Одна рука сжимала другую, как будто переплетенные пальцы могли сообщить друг другу силу и мужество. Кажется, это и впрямь подействовало. Женщина подняла глаза, и в них мелькнул вызов.
– Мне было всего шестнадцать, когда я вышла за него. Вы можете себе представить, каково быть замужем за человеком, который старше тебя на восемнадцать лет, и это при том, что самой тебе всего лишь шестнадцать? Вот именно, не можете. И Рассел не понимал.
– Вы не собирались продолжать учебу?
– Я бы хотела, но пришлось ненадолго оставить школу, когда у папы разболелась спина. На время – через месяц я должна была вернуться в класс. Марша Фицалан дала мне домашнее задание, чтобы я не отставала. И все-таки наверстать было трудно, а тут появился Уильям.
– И что же?
– Он зашел купить у папы барана. Я проводила его на пастбище показать. Уильям был… такой красивый. Я была романтична. Мне казалось, что это Хитклиф явился за своей Кэти.[3]
– Наверное, ваш отец встревожился, когда вы решили выйти замуж в шестнадцать лет, тем более за человека, который был настолько вас старше?
– Встревожился. И он, и особенно мама. Но я была упряма, а Уильям был такой правильный, взрослый, надежный. Должно быть, они подумали: если запретить мне выйти за него замуж, я собьюсь с пути и все это добром не кончится. Так что они благословили нас, и мы поженились.
– Что же сталось с вашим браком?
– Что шестнадцатилетняя девочка понимала в браке, инспектор? – вопросом на вопрос ответила она. – Когда я выходила замуж за Уильяма, я даже не знала толком, откуда берутся дети. Может, вы считаете, что деревенская девчонка должна была бы в этом разбираться, но ведь я – то почти все время читала сестер Бронте, а они все трое – и Шарлотта, и Энн, и Эмили – старались особо не вдаваться в подробности. Однако довольно быстро я узнала, как это делается: Джиллиан появилась на свет, когда мне еще и семнадцати не было. Уильям был в восторге. Он ее обожал. Для него будто новая жизнь началась с того момента, как появилась Джилли.
– Тем не менее прошло немало лет, прежде чем родилась Роберта.
– Это потому, что с появлением Джилли все изменилось.
– Каким образом?
– Это крошечное хрупкое существо почему-то заставило Уильяма обратиться к вере, и после этого изменилась вся наша жизнь.
– Я почему-то думал, что он всегда был очень Набожен.
– О нет. До Джиллиан – не особенно. Но он вроде как решил, что недостоин быть отцом, что ему надо очистить душу, чтобы иметь право на этого ребенка.
– Как же он ее очищал?
Женщина коротко рассмеялась, однако смех ее прозвучал вовсе не весело.
– Читал Библию, исповедовался, каждый день причащался. Через год после нашей свадьбы он сделался одним из столпов церкви Святой Екатерины и преданнейшим отцом.
– А вы были еще девочкой и вам пришлось жить в компании с младенцем и святым?
– Вот именно. Только младенец не доставлял мне особых хлопот. Я была недостаточна хороша, чтобы по-настоящему ухаживать за ребенком Уильяма. Я не была святой, так что он взял почти все заботы на себя.
– Чем же вы-то занимались?
– Я вернулась к книгам.
В начале разговора женщина сидела почти неподвижно, но беспокойство подняло ее с места, заставило
