— Так-то лучше, — сказал молодой человек, улыбнувшись ей.
— Спасибо тебе, Джонатан, за то, что ты спас мою жизнь!
— Вы оказали мне эту честь, — сказал он, взяв ее ручку и поцеловав.
Я подумала: «Какой же она все-таки красивый ребенок, к тому же мягкий и чувствительный!» Теперь Тамариск смотрела на Джонатана с гораздо большим восхищением, чем на самого великого герцога.
Мы сидели молча и пили сидр. Я думала о герцоге, карету которого тащили сейчас люди, таким образом демонстрируя ему свое восхищение. Я старалась представить, как будет выглядеть его встреча с герцогиней, когда экипаж прибудет на Гамильтонплейс. Сейчас герцог был на вершине триумфа, его осыпали почестями, народ высказал ему свою благодарность. Он должен был ощущать себя счастливым человеком, но было ли так на самом деле?
Амарилис сидела рядом с Питером и была счастлива. Рядом сидели Джонатан и Тамариск; девочка глядела на молодого человека с явным обожанием. Я надеялась, что детское обожание не перерастет в нечто большее, поскольку что-то подсказывало мне, что если Тамариск полюбит, — это будет страстная любовь. А Джонатан… он подшучивал над ней, насмехался, называл цыганкой. Я полагала, что он вряд ли способен на глубокие чувства, хотя только он доказал обратное, смело бросившись в толпу, чтобы спасти ребенка. Сидела и я, привязанная к человеку, любящему меня, но не способному дать мне то, что, как я начинала понимать, будет постоянно растущей потребностью моей жизни.
Наконец, мы отправились домой.
По прибытии я рано легла в постель. У меня уже сложилась такая привычка: в Грассленде мы редко развлекались, а Эдварду, по мнению Джеймса, не следовало засиживаться допоздна.
Тем не менее, заснуть мне не удавалось. Я продолжала снова и снова вспоминать тот ужасный момент, когда Тамариск окружила толпа, а как Джонатан в последний момент сумел вынести ребенка в безопасное место.
Я подошла к окну. Отсюда был виден фейерверк над парком и огни праздничных костров. В этот момент я заметила, что из дома выскользнули две фигуры — Питер и Джонатан — и вместе отправились куда-то вдоль по улице.
Было десять вечера. Я поразмышляла над тем, куда они могли идти, но из-за сильной усталости особенно не сосредоточивалась на этом. В конце концов, их ночные прогулки меня не касались.
Я легла в постель и вскоре уснула.
Наутро мне показалось, что Джонатан несколько расстроен. Я настолько привыкла к его беззаботному виду, что сразу заметила перемену в его настроении.
Я спросила, приятно ли он провел вчерашний вечер, вспомнив о том, что видела его, уходящего из дома в компании Питера.
— Да, спасибо, Джессика, — ответил он, но как-то неуверенно.
Я мимолетно подумала — где же они были с Питером?
Это выяснилось через несколько дней. Мы продолжали жить на Альбемарлстрит, так как сразу после поездки из Вестминстера на Гамильтонплейс герцог уехал, чтобы присоединиться к принцу-регенту в Портсмуте. Вскоре он должен был вернуться в Лондон, чтобы занять свое место в палате лордов. Все это время празднества продолжались.
Моя мать всегда умудрялась находить в Лондоне массу дел и потому охотно согласилась задержаться здесь подольше. Мне тоже не хотелось уезжать, а Амарилис, хотя и очень скучала по ребенку, была счастлива рядом с Питером, которого удерживали в Лондоне дела.
Я была дома, когда пришел какой-то мужчина, пожелавший видеть мистера Джонатана Френшоу. Он производил впечатление человека с грубыми манерами, и я задумалась, какие дела могут связывать его с Джонатаном. Они говорили с глазу на глаз примерно полчаса, а когда мужчина уходил, я услышала брошенную им фразу: «Все это должно быть улажено к четвертому июля, мистер Френшоу, ни днем позже!» Тут я поняла, что у Джонатана неприятности.
Хотя я была всего на два года старше его, я была замужней женщиной и чувствовала, что это придает мне определенный авторитет. Я любила Джонатана, да и трудно было его не любить, но при этом понимала, что он из тех молодых людей, которые часто попадают в разного рода неприятности. Например, дело с дочерью фермера. Тогда ему удалось благополучно выпутаться из истории: хотя девушка потеряла свою честь, а Джонатан приобрел репутацию повесы. Слава Богу, этим дело и ограничилось.
Я решила, что на этот раз речь идет о финансовых затруднениях. Поскольку я была замужней женщиной и имела некоторые средства, полученные в наследство, бедной назвать меня было нельзя. Я была в состоянии помочь Джонатану.
Я зашла в его комнату и спросила:
— У. тебя неприятности?
Он удивленно взглянул на меня.
— Я видела твоего гостя, — призналась я, — и слышала, что он сказал относительно четвертого июля…
— Ах, это… Небольшой долг!
— У тебя неприятности? — повторила я.
— Не совсем. Просто мне нужна некоторая сумма наличными.
— Я могу помочь тебе?
— Ты милая, Джессика, и я люблю тебя, но не нужно: я найду деньги к сроку.
— Сколько?
— Пятьсот фунтов.
— Пятьсот!
— Да… довольно много! Вот почему я не могу их собрать немедленно. Не понимаю — почему такая спешка? Ведь понятно же, потребуется какое-то время…
— Это был?.. — я.
Он виновато посмотрел на меня:
— Мы играли в карты. Я не представляю, что скажет дедушка!
— Он будет в ужасе!
— Думаю, он отошлет собирать вещи и потребует, чтобы я убирался обратно в Петтигрю-холл.
— Иногда мне кажется, что тебе наплевать на это?
— Это не так. Я полюбил это старое гнездо! Я знаю, вы все считаете меня беспечным и все такое прочее, но я уверен, что из меня получился бы неплохой хозяин! Но если об этом узнает дедушка, мне придется распрощаться с мечтами.
— Как ты мог проиграть столько денег?
— Как? Повышая ставки! Человека начинает нести, появляется какая-то бравада… и начинаешь верить, что тебе вот-вот повезет…
— Ты — азартный игрок!!
— Ты знаешь, я ведь раньше никогда не играл всерьез: ну, может, иногда побьюсь, об заклад, но это чепуха…
— Думаю, ты поддался искушению именно потому, что дедушка просил тебя не делать этого!
— Ты так думаешь?
— Я знаю, каков образ твоих мыслей.
— Тогда ты умнее меня!
— Ах, Джонатан, он не должен узнать об этом. Надо раздобыть деньги, а потом раз и навсегда покончить с этим!
— Так и будет! Я вдруг понял, как буду расстроен, если придется покинуть Эверсли. Шансы на то, что меня пошлют паковать вещи, если о моем поступке узнает дедушка, очень велики!
— Он бывает очень жестким!
— Думаешь, я сам не знаю?
— Ты ходил… с Питером?
— Да, Питер знает Лондон. Он привел меня и оставил там.
— А он не играл?
— Думаю, он не игрок.
