Не сводя глаз с ненавистного лица, Рагхан сделал глубокий вдох,… но на выдохе не справился с собой – затрясся всем телом. Он сжал челюсти, скрипнул зубами и издал сдавленный крик, полный бессильной злобы и отчаяния. Оттолкнув Сильфарина, Рагхан отвернулся.
- Ненавижу тебя.
Выдохнув, Сильфарин встал рядом, прислушиваясь к частому биению сердца и чувствуя, как дрожат колени, а на лбу проступает пот. Сработало! Он не убил – не смог убить. И сын Рунна счастливо улыбнулся угрюмому небу.
- Теперь я вижу, Рагхан, что мне есть за что бороться… Спасибо.
Вождь не отозвался.
- Может, все-таки поговорим?
Снова нет ответа.
- Я знаю, почему ты ненавидишь меня. Потому что в тот момент, когда ты смирился со своей жалкой участью и самого себя признал чудовищем, я показал тебе твое истинное лицо и призвал к борьбе. И, наверное, часто являлся тебе в твоем сознании, смеясь и мучая тебя, дразня. Не отрицай, Рагхан: в глубине души ты надеешься, что я помогу тебе освободиться.
- Я ненавижу и презираю самого себя за эту слабость, - хрипло молвил вождь. – И задушу ее в себе.
- И будешь дураком, - вздохнул Сильфарин. – Гордым и трусливым дураком, который боится чьей-то жалости. Но я помогу тебе.
- Я не приму от тебя помощь. И не предам Ганнуса, как и ты никогда не отступишься от того, кто дал тебе жизнь.
На это Сильфарин не нашел достойного ответа, и некоторое время они просто стояли бок о бок и молчали. Со стороны города доносились голоса людей, рождающие оживление и суету; рядом шумел седой зимний океан. Опять пошел снег…
- Где Тайша? – спросил, наконец, Сильфарин.
- С ней все в порядке.
- Я должен ее увидеть.
- Увидишь, - усмехнулся Рагхан.
- Что, меня тоже посадишь в темницу?
- Нет. Вы с Тайшей и Галлу вернетесь к своим спутникам. Ведь с вами пришли твои друзья, верно? Живите там, где остановились – хоть дом себе стройте. Я знаю: ты все равно не убежишь от меня. А через семь дней мы снова встретимся и посмотрим, удастся ли тебе еще раз уйти от поединка. На этом все. Мой воин приведет Тайшу сюда.
Он хотел уйти, но сын Рунна удержал его за плечо.
- Я еще не все сказал, Рагхан. Пусть даже ты предан Ганнусу, знай: ты обманываешь сам себя, и я с этим не смирюсь, - твердо произнес он.
Вождь приблизил свое лицо к его лицу и зло процедил сквозь зубы:
- Это не твое дело, Сильфарин! Ясно? Я же сказал тебе еще тогда: оставь меня! Оставь!
Сын Рунна смело и спокойно шагнул в черный омут разоренного взора…
- А я говорю тебе сейчас, Рагхан: я тебя не оставлю.
Ламра всегда был сметливым и прозорливым, что не раз помогало ему в бою. Вот и в этот день, едва расставшись с Галлу, он понял: здесь что-то неладно. Странно вела себя эта девчонка, вернувшись домой, и ее взволнованность отнюдь не была похожа на волнение в предвкушении встречи с обожаемым вождем. Поэтому Ламра, не долго думая, отправился за Галлу и не терял ее из виду. Подозрительный незнакомец с надвинутым на лицо капюшоном, что неотступно следовал за ним и девушкой, только заставил преданного вождю воина утвердиться в своем подозрении.
Так он добрался почти до самого берега, но в тот самый момент, когда Галлу, кажется, отыскала Рагхана, внимание Ламры привлекла тень, мелькнувшая возле рыбацких лодок. Как будто это был гашха Калче, но… может, просто показалось? Еще более насторожившись, воин бесшумно метнулся к существу, что пряталось за высокими деревянными бортами и нагромождением старых снастей.
Оно словно не замечало сперва Ламру, медленно подкрадываясь ближе к тому месту, где Рагхан о чем-то говорил с Галлу. Потому, приблизившись, Ламра сумел разглядеть его высунувшуюся из укрытия голову и понял: это не Калче. Но тоже кхайх.
Как только воин пришел к этому выводу, золотокожий будто почувствовал его у себя за спиной и обернулся. В раскосых глазах промелькнул страх быть раскрытым, а в следующее мгновение… Ламра даже не успел ничего предпринять: незнакомец быстро пробормотал что-то и исчез в облаке сизого тумана. Еще мгновение – и омерзительный холод пробежал по спине, заставив воина оглядеться по сторонам.
Незнакомец в плаще сидел на земле, наблюдая за вождем и Галлу, и выглядел все таким же подозрительным, но не опасным, хотя бы потому что не пытался скрывать себя. Взгляд Ламры проскользнул дальше… и наткнулся на мерзкое старушечье лицо с горящими на нем желтыми глазами. Оно было так близко и возникло так неожиданно, что Ламра тихо вскрикнул.
Видение исчезло.
«Шаман… Что там говорил шаман? – При всем своем бесстрашии молодой человек похолодел и задрожал. – Двое таких, как он… Мужчина и женщина… Старуха!»
Они здесь. Вождя береги…
Ламра обеспокоенно оглянулся на Рагхана. Тот все еще говорил с Галлу, только она уже почему-то стояла на коленях. И что теперь? Охранять его или отправиться на поиски тех двоих? Наверное, глупая это затея – пытаться их найти. Да и подозрительный тип встал и идет к вождю и Галлу. Надо оставаться…
Но, бросив беглый взгляд на Балгуш, воин увидел вдалеке, среди домов, призрачную фигуру золотокожего и еще две тени рядом с ним. И кхайх словно в сети Ламру поймал, нашаманил, наверное. Ноги сами по себе пошли – в сторону города…
Отдав первому попавшемуся на глаза воину приказание привести Тайшу на пристань и передать в руки того, кто там ждет, Рагхан спрятался от любопытных глаз в узком проходе между двумя домами и устало прислонился спиной к стене.
Внутренний голос упрямо твердил ему: ты же должен был убить его! Ты ведь поклялся самому себе, что отныне вы будете только врагами – ничем больше. И что же теперь?
- Я не убил, не убил, - словно наказывая самого себя, шептал Рагхан. – Не убил…
Каждая горькая фраза впивалась в его душу, как в кожу пленника врезается плеть мучителя. Раз за разом проникая все глубже и оставляя за собой кровоточащие раны.
Великому Ганнусу нужна смерть сына Рунна. Смерть – именно от его руки, от руки Рагхана. Той самой, что сегодня дрогнула и опустила нож. Почему так? Отец никогда не говорил, да и вообще редко являлся к своему верному сыну.
И сегодня он тоже не придет – пошлет Эйнлиэта. И снова, снова ненавистный демон заберет из души своего провинившегося воспитанника все чувства, которые в ней возродил этот безумный день. Чувства, которые принес с собой проклятый сын Рунна, упорно вкладывая их в глаза Рагхана – и в самое сердце.
Все. И даже любовь к Галлу. Колдун и ее забирал, оставляя лишь легкий отпечаток – воспоминание о том, что эта любовь была – отпечаток, который горел на сердце, доставляя еще больше боли. Он оставался – но лишь для того, что держать Рагхана на цепи и угрожать смертью его милой в ответ на неповиновение.
Эйнлиэт всегда дозволял Рагхану только ненависть. Это было уже традицией, его извечным наказанием. А в этот раз – заслуженным.
Может быть, этим вечером Рагхан сам, по доброй воле, пойдет в пещеру, к своему истязателю…
Пусть опять все возьмет. Пусть опять будет пусто.
Пусть.
Так даже легче.
Рагхан закрыл глаза и сполз на землю. Ему хотелось хоть на пару мгновений провалиться в небытие, уйти от мира, в котором у него не было уже ничего, кроме твердой отцовской руки, ведущей смиренного
