туловища белая рука, так и не отпустившая рукоять меча. Рука истинного бойца, павшего в сражении…
Свон опустился на колени, приложив руку к груди. Правильно, так и нужно провожать в последний путь героев. С честью. С опущенной вниз головой. С каменным лицом. И с сухими глазами.
Но Сильфарин не героя провожает. Друга…
Плечи убитого горем сына Рунна затряслись от беззвучных рыданий, а Рагхан… испугался, оттого что вдруг захотел шагнуть вперед, сесть рядом, приободрить. Но он сдержал себя в руках и только глухо произнес:
- Смерть милостива к тем, кто не бежит от нее.
- Да, смерть милостива… - поддержал вождя вумиан. – Отпусти его, мальчик мой. Отпусти: ему так будет легче.
И сдавленный, дрожащий голос все-таки произнес:
- Отдыхай, Ругдур. Ты выполнил обещание, а выполню свое. Я не держу тебя больше…
Бережно опустив голову друга на снег, Сильфарин поднялся и, ни на кого не глядя, побрел прочь. Тайша, вытирая слезы, хотела было пойти за ним, но другая женщина, Великая, удержала ее и с грустью покачала головой.
- Не надо. Не надо слов. Им не вместить в себя такой потери.
Рагхан отвернулся.
- Куда ты, вождь? – сухо окликнул его Великий.
- Вернусь к своим людям, - не раздумывая, отозвался молодой человек.
Но его планы, как оказалось, не устраивали вожака оборотней. Едва Рагхан сделал шаг в сторону, как Као уже стоял прямо перед ним, отчего-то хмурясь. Вождь изумленно вскинул брови.
- Тебе нельзя в Балгуш, - ответил Као на немой вопрос.
- Это почему же? – Теперь уже Рагхан нахмурился.
- В городе везде едкий дым, от которого бегут слезы и почти невозможно дышать, - сообщил Као. – Поэтому женщины и дети бежали оттуда на равнины.
- И что же? Битва окончена, ветер давно угнал этот дым к океану!
- Нет, вождь. Елисан в Балгуше, но я могу слышать его голос, и он говорит: только оборотни и самые выносливые воины могут находиться в пределах города. Жертв этой отравы нет, но почти все жители перебрались на холмы к северу отсюда.
Рагхан сжал кулаки.
- Тогда я иду туда, Као. Я должен быть рядом со своим народом, не важно, где.
Он уже порывался уйти, но неимоверно быстрые руки вожака вцепились в его локти.
- Нет, вождь! Твой Хозяин хочет убить тебя и твоего… друга. – Здесь оборотень криво усмехнулся. – Люди сейчас уязвимы для зла. Демон силен, и предатели могут появиться даже среди тех, кто пока еще сохранил тебе верность. Поэтому вас будут охранять мои воины. Вас обоих: сын Рунна нужен Ганнусу живым, как и ты. Во всяком случае, пока. – Взгляд вожака быстро скользнул по друзьям Сильфарина. – Но нам будет намного проще, если вы с ним будете держаться вместе. И подальше от людей. Даже раненых бойцов мы отсюда утащим на север. А ты отбери для себя только самых верных тебе и стойких по духу воинов, и пусть Удно приведет их сюда. Не возражай, мальчишка! Даже не думай возражать: я знаю, что говорю. Для тебя начинается темное время, вождь людей. Помни.
Глядя в волчьи глаза, Рагхан понял: Као прав, как бы трудно ни было с этим согласиться.
- Удно!
- Я здесь, мой вождь!
- Найди и приведи ко мне Ламру. И еще… шамана.
Удно ошарашенно уставился на вождя.
- Ты веришь этому кхайху?
- Я же сказал: приведи! – сорвавшись, повысил голос Рагхан.
- Да, мой вождь! – Удно аж подпрыгнул и покраснел от смущения. – Я понял!
Рагхан кивнул, и чудаковатого верзилу как ветром сдуло.
- Вот и хорошо, - удовлетворенно кивнул Као. – А я со своими ребятами пока установлю границу нашего нового владения. Скоро прибудут еще оборотни, и с ними будет вороной конь. Елисан говорит, он сражался с двумя золотокожими колдунами на берегу, но оба скрылись. – Альфа обвел мрачным взглядом унылое становище. – Сейчас твой враг – Эйнлиэт, Рагхан. О сыне Рунна забудь до вашего Поединка.
- Так ты тоже знаешь?
Као кивнул.
- Альдер рассказал мне этим утром. А я расскажу тебе, но пока… у нас много работы.
Спустившийся вечер принес только больше тревоги и удрученности. Низкое, гнетущее небо, словно распаханное поле, испещрено было темно-серыми бороздами облаков. Его ледяная и мутная синь к горизонту обращалась докрасна раскаленным железом. Вышла бледная, но уже почти полная луна, и жуткую тишину пронзил дружный, многоголосый и не менее жуткий хор полуволков, сидящих по границе лагеря. От этого воя хотелось зарыться с головой снег. Но что поделаешь? Все-таки защитники, сторожевые псы – какие есть.
Черная тень Тенкиуна медленно шла по внутреннему кругу, и многие из оборотней еще боязливо оборачивались, когда вороной проходил совсем близко. В центре проглоченного сумраком бивака горел один единственный костер, возле него в молчании сидели перевязанные своны, Улдис и Галлу. Рядом стояла, обхватив себя руками и глядя в сторону запада, Сайибик. Никто из них не проронил ни слова после того, как похоронили Ругдура. Альдер так и не пришел в себя, но его Старший, Цаграт, уверял, что провидец вынослив и живуч – не умрет. Люсмия, оправившись от потрясения, вот уже полдня сидела подле него и прятала лицо в ладонях; утомленная Тайша прилегла отдохнуть, кутаясь от холода в толстое покрывало. Рагхан о чем-то долго и напряженно разговаривал с Као, а двое его друзей – Ламра и Удно – только и делали, что точили мечи и кинжалы. Калче спрятался где-то в темноте, затесался среди полуволков. Палнас просто сидел, выводя какие-то знаки на снегу коротким сучком – в стороне и от костра, и от оборотней.
- Величайший…
Вумиан обернулся.
- Я знал, что ты захочешь поговорить, Сильфарин.
Молодой человек присел рядом.
- Расскажи… - Голос его сильно дрожал. – Расскажи мне… все.
- Только не теперь, друг мой, после смерти твоего близкого друга ты не…
- Нет, именно теперь! – чуть ли не вскричал Сильфарин. – Мне надоело быть пешкой в игре богов и Великих. Надоело идти вслепую, надоело, что кто-то за меня решает мою судьбу, решает, кем мне быть, что делать, кого ненавидеть, а кого любить. Я больше не могу терпеть эту не известность. После… смерти Ругдура я окончательно убедился в том, что должен быть один. Ведь я не мальчик, и никто не обязан защищать меня. Но мне нужно знать…
Палнас обеспокоенно заглянул ему в глаза, крепко стиснул пальцами предплечье.
- Ты не будешь один, Сильфарин. На твоем пути к Свету Великие всегда будут с тобой.
- Тогда я прошу искренности, Величайший. Просто искренности – ничего больше.
- А если это будет ударом? – как будто с вызовом спросил Палнас.
Но Сильфарину было уже все равно.
- Так бей! – процедил он сквозь зубы. – Я потерял Ругдура, думаешь, теперь меня хоть что-нибудь испугает?
В мгновение ока лицо Палнаса оказалось на расстоянии ладони от его глаз. И застыло на нем отнюдь не доброе выражение.
- Если хочешь искренности, юноша, получай: ты своенравный и легкомысленный мальчишка, что вечно идет на поводу у своих сбивчивых эмоций и никогда не думает головой! Ты замыслил совершить великое дело – очистить людей от зла, что несет в себе Ганнус. Но ты приложил слишком мало усилий, потому что был излишне самонадеянным, и свернул с пути, едва лишь оказалось, что какой-то Рагхан оказался в плену у колдуна и нуждается в помощи. Ты коришь себя за то, что погиб Ругдур? Да, Сильфарин, кори самого себя, потому что ты виноват! Все, что случилось сегодня, - это последствия твоего глупого,
