Беатриче не знала, что и ответить. Конечно, ей глубоко претили фанатизм и нетерпимость, но так легко обращаться с религией, как, очевидно, это свойственно Марко, она тоже не могла. Менять вероисповедание в зависимости от складывающихся жизненных обстоятельств в корне неправильно. Ведь такие люди способны, не задумываясь, войти в сговор и с дьяволом.
– Уже поздно. – Она поймала себя на том, что смотрит на руку, где обычно носила часы. – Мне пора.
– Но почему?! – воскликнул Марко. – Мне так хочется, чтобы вы остались! Маффео справится и один, а кроме того, у него сноровистая служанка.
– Все это так, – она смущенно улыбалась, – но мне бы не хотелось взваливать на него всю работу. Возможно, я буду нужна. А если нет, меня по крайней мере не замучат угрызения совести.
– Ну хорошо, не стану вас принуждать. – Марко помог ей встать и хлопнул в ладоши. – Один из моих слуг проводит вас к себе.
– Благодарю за прекрасный обед.
Марко с улыбкой поклонился и взял ее руку.
– Это я должен благодарить вас – ваше присутствие придало особый блеск сегодняшнему дню. – Он поклонился и поцеловал ей руку. – Хочу лишь пожелать, чтобы наша встреча повторилась – в любое угодное вам время. Я в вашем распоряжении.
Возвращаясь назад, Беатриче злилась на себя за то, что нарушила данное прошлой ночью слово: ей следовало быть более осторожной с Марко. Не прошло и пяти минут после того, как увидела его, – и все благие помыслы разлетелись в прах.
«Какая же ты глупая курица! – ругала она себя. – Посмотри в свой паспорт – ведь тебе уже за тридцать! А ведешь себя так, будто тебе шестнадцать!»
Возвратившись в свои апартаменты, Беатриче крайне изумилась тому, как далеко продвинулись слуги со сборами в дорогу. Повсюду стояли набитые соломой и опилками ящики, стены голые, оба стула и низкие столики исчезли. Один из слуг опустошал последние выдвижные ящички комода. В центре событий – Минг, раздающая команды направо и налево. Даже пострадавшая в пожаре девушка с плотно перевязанными ногами ковыляла по комнате, укладывая белье в дорожный сундук.
Маффео сидел на постели и следил за всем происходящим. У него был слегка потерянный вид, словно он не понимал, как здесь оказался и что вообще происходит. Очнулся, только когда Беатриче обратилась к нему.
– Все в порядке? – спросил он.
Она не поняла, что он имеет в виду, но на всякий случай кивнула.
– Кстати, я так сыта, что, наверное, откажусь от ужина. – И присела к нему.
– А вообще? – Маффео бросил на нее взгляд отца, озабоченного тем, не потеряла ли только что девственность его единственная дочь.
– Больше ничего, – раздраженно ответила она.
Как ни трогательна его забота о ее здоровье, какое ему дело до нее? Она не его дочь. Кроме того, она достаточно взрослый человек, чтобы самой решать, что ей делать и с кем быть.
– Прости меня. – Маффео дотронулся до нее. – Просто я волновался – тебя долго не было.
Беатриче решила оставить все как есть – зачем портить ссорой такой приятный день.
– Я могу быть чем-нибудь полезна?
Маффео покачал головой.
– Нет. Как видишь, Минг прекрасно справляется и без нас.
Он вздохнул и снова молча уставился в пол. Беатриче мучилась – почему не задержалась подольше у Марко. Такой приятный собеседник и красивый мужчина, с ним так интересно – время пролетело незаметно. А здесь ей остается только сидеть на кровати и умирать от скуки. Ну что ж, и это надо пережить. В конце концов это не первая ее неудача.
X
Через два дня все вещи были собраны и упакованы. Драгоценные сундуки и шкафы, статуи и мелкие фигурки, стоявшие здесь раньше, завернули в одеяла и погрузили на повозки. Остались только голые стены. Каждая картина свернута в рулон, вставлена в бамбуковую трубку-футляр и упакована в ящик. Исчезли даже железные жаровни. Все помещения дворца опустели. Лишь изредка попадались слуги, волочившие по коридорам последний багаж – сундуки и корзины, набитые посудой, бельем, одеждой и всякими мелочами, которыми пользовались до последних дней.
Беатриче вместе с Маффео медленно брела к воротам, укутанная в теплую, подбитую лисьим мехом зимнюю доху. Со своим большим животом она выглядела в ней как бесформенная, неуклюжая снежная баба.
– Как странно, – обратилась она к Маффео, – я здесь не так давно и большую часть времени провела в четырех стенах, почти совсем не знаю города, а уезжать тяжело.
Маффео положил ей руку на плечо, как бы утешая:
– Не грусти, не отягощай прошлым свое сердце. На смену старому всегда приходит новое, зима сменяется весной. Шангду – прекрасный город, но и Тайту не хуже. В конце концов там тоже жизнь, как и здесь. Мы так же будем есть-пить, спать, спорить и снова мириться. И там начнутся свои интриги, борьба за власть. В сущности, ничего не изменится, только внешняя оболочка. Подобно змее, сбрасывающей старую кожу, Хубилай обновляет свою империю. Она становится больше и, дай бог, могущественнее. Но змея все та же.
Беатриче задумалась. Маффео прав: в сущности, мало что меняется, и все же…
– Мне кажется, я никогда больше не увижу Шангду, – тихо проговорила она.
Посерьезневший Маффео кивнул:
– Скорее всего, да. Но всегда помни, зачем ты здесь. Камень Фатимы привел тебя сюда. Он же возвратит тебя домой.
– Только когда?
Беатриче сама не понимала, хочет возвращаться или боится. Бывали дни, когда она очень тосковала по дому, друзьям и коллегам, по работе. Не хватало цивилизации: радио, телевидения, музыки, любимых рок-исполнителей – «Дорс», Бон Джови, картофеля-фри и колы, популярных журналов. Но, положа руку на сердце, она боялась возвращения к прежней жизни. Вернется в один прекрасный день в Гамбург, и вскоре ей предстоит стать матерью. Это так кардинально изменит ее жизнь, как не может изменить ее даже путешествие во времени. Думая об этом, она испытывала страх и сомнения – выдержит ли такую ответственность.
– Когда – точно никто не знает, – ответил ей Маффео. – Все зависит от того, когда ты выполнишь свое задание. Обычно это происходит через год или немного раньше.
– Откуда тебе известно? – спросила Беатриче. – А сколько раз уже тебя камень…
– Не много. До сих пор у меня было два путешествия, но таких дальних, как твое, не было. Мой учитель, лама Фасга, многому научил меня. Это было около семи лет назад. Совершая путь к Хубилаю, мы незадолго до зимних холодов оказались в горах. Лама Фасга пригласил нас переждать зиму, укрывшись в его монастыре. И в это время он передал мне камень Фатимы. – Маффео улыбнулся. – Его самого камень много раз переносил в разные путешествия, как и прежних своих хранителей.
– Прежних… хранителей? – переспросила Беатриче. – Кого ты имеешь в виду?
– Предшественников Фасги. Более шести столетий камень передается от одного хранителя к другому, от одного ламы к следующему – всегда ламе. Во все века камень хранился в монастырях, скрытых в горах от посторонних глаз, от разных авантюристов, мерзавцев и воров, гонимых алчностью. Всегда они пытались завладеть камнем.
– Пожалуйста, извини меня, что я так настойчиво расспрашиваю тебя, но почему именно тебе лама передал этот камень? Ведь ты не лама и даже не буддист. Ты европейский человек, случайно оказался в тех местах.
