Из Бранденбурга красивая летняя дорога, по сторонам которой пышно разбросаны буковые деревья и платаны, ведет вас к Ораниенбургу, а там глядишь — недалеко и сонный город Винненбург.
За большими сонными озерами на окраине Винненбурга расположена долина с удивительными, нигде на свете больше не встречающимися сортами винограда «голубой бархат» и «Розали». У юго-восточного — единственного доступного автомобилю выхода из долины и находится гостиница «Приют для чудаков», которой хозяйка, фрау Мария, удивительно похожа на мадам Рекамье. «Вся жизнь — шутка», — часто любит повторять она в дождливую погоду, после чего с удовольствием исполняет известный старинный романс «Гори, гори, моя звезда».
Кто мог ожидать это — однако студент Савицки и еврейская девица Клейншток одновременно покончили с собой в прошлую пятницу — прошли через долину, напевая песни, и утопились в прудах — я имею в виду озера.
На всех пляжах быть прохожим. Всегда быть иностранцем — залетным гостем из другой страны. Не заводить даже книг и квартир. Вышвырнуть в гостиничный мусор десяток прочитанных томиков, и дальше — по секретным поручениям Чрезвычайной Лиги Уничтожения, переданным через агента — девушку в лиловой шляпе по имени Мадлен. Дальше и дальше, устраивая заговоры и порой собственноручно разряжая револьвер в розовые лица и животы приговоренных Лигой мужчин — обычно в возрасте от сорока до шестидесяти лет.
Раннее утро. Пришла соблазнительная тринадцатилетняя девочка — бэбиситэр. Обожженный солнцем нос. Белые волосы — длинные ноги. Встать бы из-за стола, бросить занудных взрослых и их разговоры, взять девочку за руку и уйти с ней в начинающееся утро. Она еще во что-то верит. Она еще любит просто так — за лохматые волосы, вольные мысли, за первый секс.
«Эх, ебаный в рот!» — говоришь с горечью в никуда, наедине с самим собой. Куришь часто еще сигарету. Или из угла в угол ходишь. Или в окно глядишь. «Эх, ебаный в рот!» И в этом восклицании больше смысла, чем в большинстве книг и даже в прославленной старой библии.
Мне это уже не интересно. Ну, женщина — голова, волосы, две руки, две ноги, ну, отверстие это между ногами — мехом-шерстью поросло. Ну и что. А ведь раньше я любил женщин — любил узнавать их, любил заниматься ими, любил их оргазмы, смотреть на их искаженные в этот момент лица любил. А теперь я оставил это простым людям и нахожу удовольствие только в борьбе против общества и обществ. Впрочем, вчера я был растревожен девочкой пяти лет. Нестесняющееся маленькое животное катилось на низком игрушечном велосипеде — растопырив ноги и выставив лобок. И там было розовое отверстие, как дырочка от пули. Пулевая дырочка.
Я не гадкий бессильный старик — женщины на улицах смотрят на меня с большим интересом, но пулевая дырочка была так непристойна, что я с ужасом отвернулся. Куда более непристойна, чем показывающая свою развороченную пизду толстая проститутка, которую я когда-то видел в ранней юности.
Ужасное дитя.
Старик и дева
Старик воткнул член в деву и сладострастно раскачивается. Дева чувствует некоторое жжение, а от седых волос и мятой кожи испытывает большое удовольствие. Ей кажется, что она ребенок — девочка, и это очень нехорошо, что ее ебет старик. Оттого что это нехорошо — деве приятно. Она царапает коготками грудь старика.
Глупо плачущий юноша находится за рамой картины. Чего доброго, он покончит с собой. «Уймись, парень, — дева только бессмысленный цветок двадцати одного года». Парень унимается. Иногда — нет.
Кто это стучится в дверь? Да так себе, проходимец, писателишка. Эди Лимонов — пиздюк тридцати четырех лет. Созданье божье. Креатура.
«Да так, еще один русский!» — сказал большой любитель черешен Миша Барышников, когда его спросили, кто это. Мне это определение понравилось. Я и есть
Вдруг оказалось, что уже более двух месяцев он имеет секс с девушкой, у которой наследственный сифилис, можете себе представить. Это та — миллионерова экономка. Она ему объявила. «А если я уже имею сифилис?» — подумал он. Достойный размышления вопрос. Однако по крайнему своему безрассудному авантюризму вдруг понял (не без удивления), что и это ему интересно, и воспринимается им как захватывающий факт биографии. Ну и ну!
Потом выяснилось, что это был не сифилис. Какая-то незаразная зараза.
Ну, я хотел бы жутко возбужденных отношений между группой людей, конечно и женщин, в то время как корабль движется. И это просто путешествие куда глаза глядят.
Корабль удобен — потому что тогда не убежать. И в тесном месте отношения извращеннее.
А мельканье берегов, пейзажей и портов необходимо нетерпеливому человеку. Очень напряженная обстановка, которая разряжается только убийством. От крови все жмутся друг к другу как семья.
Близость
Девочка, которую я люблю, но не ебу, часто приходит ко мне в гости. Единственная близость наша — мой туалет. Когда ее визит долгий — она использует мой туалет. Она говорит: «Могу я воспользоваться вашим туалетом?» — по-английски. И пользуется.
Потом, после ее ухода, я сижу на том же месте и думаю, что тут она обнажила свою попку и все другое тоже было видно. И я возбуждаюсь.
Мир грязненьких фотографий, дешевого секса, десятиразрядных журнальчиков, мир спермы и крема, брошенных повсюду темных ваток, крошечных проституточных трусиков, бритых лобков, потных морщинистых шей. Ужасна стареющая модель поутру — примятые уши, запах всех этих мэйкапосмываний, тусклые глаза, отсутствие бровей и ресниц. И тело, столько раз мытое и вновь ебаное тело, несчастное тело уже по-старчески мягко, и если его тронешь — идет волной. И только из-под челки грустные, большие, детские коричневые глаза, недоумевающие «За что?»
