('январь, февраль, март — стержневая идея никак не вырисовывается'), ведь достаточно прочесть любой номер любой советской газеты за последние полтора года, чтобы прийти к этому же банальному, но трезвому выводу… Явлинский и K° продолжают думать: 'Ельцин — Горбачев, Армения — Азербайджан, Грузия — Осетия… никто из них не может сейчас победить… Значит, надо искать решения через компромиссы, через коалицию различных сил'. И с этим утверждением можно согласиться, следует всегда вначале пытаться договориться. На этом мое согласие с Явлинским заканчивается, ибо он предлагает как метод решения всех проблем — переговоры: '…Именно переговоры и ответят, как поступать дальше. Причем, быть может, ответят так, как нам и не снилось'. Чем же, как не переговорами, господин Явлинский, занимается уже много лет огромная страна, вышедшая из-под какого бы то ни было контроля? Пустыми переговорами занимаются многотысячные Советы депутатов всех уровней, от Верховного до районных, переговаривается настоящий Президент Горбачев и фальшивые президенты «республик», новые министерства со старыми, все переговариваются со всеми, а страна разваливается.
Но редактор «МН» Яковлев в восторге от идеи переговоров: 'Это новый, скорее всего единственный случай такого подхода в нашей истории'. Явлинский, игнорируя лесть, продолжает. Оказывается, 'мы разрушили опорные устройства. Как у бегуна — оттолкнулся и побежал. А у нас теперь не от чего оттолкнуться: все теми или иными способами разрушено. Исчерпаны резервы, в том числе и резерв терпения населения'. Все верно, вплоть до того, что это «они» разрушили. Далее Явлинский жертвует десяток фраз на «отмазку», уверяет читателей «МН», что он 'тоже в этой стране вырос', что в Вашингтоне, когда его спрашивали, какую политику будет проводить СССР, он отвечал «просвою». «Отмазка» нужна ему, чтобы огласить новость о том, что его план предусматривает 'взаимодействие с западными партнерами', которое 'может проходить на основе совместной программы'. Заметьте, как осторожен Явлинский! Какое обтекаемое словечко выбрал — «взаимодействие». Что угодно может скрываться за ним: сильный партнер пожирает слабого или два одинаково сильных бьют друг друга по мордасам, а все — взаимодействие. И опять Явлинский обращается к «отмазке», успокаивает читателя «МН» (Яковлеву успокоения не нужны, он свой и согласен со всем): 'Я анализировал логику зарубежных коллег. Неужели им мало хлопот с присоединением Восточной Германии? Скоро они станут еще большими… мы отключим соседей от наших источников энергии, закроем свой рынок. Хотят иметь еще одного ребенка в пустой комнате, который будет орать и требовать, чтобы его кормили?' Последнее высказывание Явлинского выдает его понимание расстановки сил на нашей планете: западные страны — сердобольные родители, вечно в хлопотах о детях — бедных странах. Потому вовсе не удивительно, что в тексте родившегося из вышеупомянутых размышлений 'Обращения к группе семи' (отрывки приведены в том же номере 'МЫ') я нашел все еще осторожные, но тем не менее красноречивые индикаторы странного будущего, которое готовит для СССР господин Явлинский. Оно предусматривает: 'эффективное взаимодействие реформистского руководства (выделено мной. — Э. Л.) СССР со странами «семерки», 'содействие в доработке программы экспертов «семерки», уполномоченных на то своими правительствами'. То есть иностранные правительства будут непосредственно участвовать через программу Явлинского в управлении СССР: 'в либерализации цен', 'в осуществлении широкой программы приватизации и демонополизации', 'в создании предпосылок для формирования в СССР открытой экономической системы и ее интеграции в мировую экономику'. Предполагается также 'четкое разграничение полномочий между центром и республиками… децентрализация власти и федерализация… союзных исполнительных органов', 'использование экономического содействия «семерки» для стабилизации социально-экономической ситуации и проведения реформ в СССР', а также 'научное, законодательное, техническое сотрудничество'.
Ты все понял, читатель? Программа Явлинского как две капли воды похожа на акт о капитуляции, обыкновенно такие акты диктуются побежденной в войне стране ее победителями. На сей раз инициатива исходит от самозваного представителя страны, не побежденной в войне. Программа открывает путь к неслыханному в современной истории вмешательству богатых стран во главе с США во внутреннюю политику СССР. Более того, под видом 'децентрализации и федерализации' программа санкционирует расчленение СССР на 'суверенные республики', если это заблагорассудится 'западным партнерам'. В обмен на все это благородные дяди 'большой семерки' позволят СССР 'интегрироваться в мировую экономику'.
Можно возмутиться аморальностью проекта Явлинского (а он таки аморален) и аморальностью лиц, его поддержавших (а Явлинский соблазнил своим проектом и Ельцина и Горбачева), однако мораль — вещь неуловимая, к тому же рассуждения о моральности будут звучать неубедительно в полуголодной стране, которой Явлинский якобы предлагает путь к спасению. Поэтому я предпочел подвергнуть сомнению это самое включение в мировую экономику. Правда ли оно будет благом для СССР? Советскому человеку будет, без сомнения, интересно узнать, что думают об этом у нас, на Западе. Не политики у власти, эти всегда вынужденно профессионально нечестны, но что думают специалисты: социологи, историки, политологи.
В только что вышедшей из печати книге Луиса Яновера 'Диссиденты западного мира' анализируются перестройка и ее последствия. Согласно Яноверу, включение в мировую экономику не сулит странам Восточной Европы и СССР ничего хорошего. 'Эти страны нашли себя в положении между молотом и наковальней: они не могут развиваться без помощи передовых обществ в области продуктивного оборудования и технических новинок… но, с другой стороны, увеличение торговых обменов и было задумано стратегами «трехсторонности» (то есть США — Англии — Франции) как способ разрушения экономики стран Востока. Интеграция в мировое распределение труда представляет важный успех для капитализма, потому что эта кооперация должна помешать советской экономике образовать автономный и антагонистический полюс накопления. Конкуренция на мировом рынке может быть только фатальной для нее (советской экономики. — Э. Л.), учитывая слабую производительность труда. Опереться же на страны Запада для того, чтобы наверстать значительное опоздание, означает принять риск, ухудшить неравный обмен между двумя системами и таким образом увеличить разрыв между степенями их развития'. Вы поняли приговор: конкуренция на мировом рынке будет фатальной для советской экономики.
Луис Яновер — социолог левого уклона. Предположим, что он необъективен. Поглядим, что думают по этому же поводу специалисты из правого лагеря. В органе новых правых, в журнале «Кризис», № 5, опубликовано интервью со специалистом по Восточной Европе Клодом Карноухом 'Что нового на Востоке…'. Анализ показался мне настолько интересным, что я позволю себе привести обширную выдержку из интервью (перевод везде мой. — Э. Л.).'…Если национализмы осуществляют сегодня возвращения с такой силой в момент, когда коммунистическая империя саморазваливается, это происходит также и потому, что народы Восточной Европы смутно чувствуют, что им не остается ничего, кроме этого анахронического средства, для того чтобы не глядеть в лицо невыносимой реальности, а именно тому, что они будут главными проигравшимися в третьей индустриальной революции. Параллельно новые элиты (бывшие диссиденты и бюрократы 'сталинизма'), приобщившиеся к деликатесам экономического либерализма и культивирующие слепое воспевание его предполагаемых ценностей, темнят по поводу судьбы, которую готовит их народам планетаризация рынка, новое разделение труда, в подобных обстоятельствах, в сущности, — новая форма «тьер-мондизма». Было бы ошибочно верить, что сегодняшнее нищенство, разрушающее социальное обеспечение (даже то посредственное, которое было), созданное путем больших затрат старой коммунистической системой, даст после переходного периода шанс 'социализму с человеческим лицом'. Баланс переместился на другую сторону, и предсказуемая неудача попытки улучшения общего уровня жизни благодаря либерализму, неудача, уже очевидная в такой стране, как Польша, открывает скорее дорогу радикальным национализмам, и очень трудно увидеть, что их сможет остановить.
Для того чтобы было по-другому, необходимо, чтобы западные страны совершили вложения в Восточную Европу настолько массивные, что они отразятся на уровне жизни их самих. Однако тому, что Западная Германия делает для того, чтобы спасти своих братьев в Восточной Германии, никакая западная страна себя не подвергнет, для того чтобы спасти Польшу, Венгрию, Чехословакию, Румынию или Югославию, по той простой причине, что по последнему счету правовое оправдание демократии масс (более или менее либеральной или более или менее социал-демократической) покоится лишь на ПОТРЕБЛЕНИИ. В 1939 г. мы не умерли за Данциг. В 1990 г. я не вижу ни единого человека во Франции, в Великобритании, в Италии или в других странах Европы, кто расположен пожертвовать своим отпуском, своим зимним спортом и многими другими приятными вещами для того, чтобы поляки, венгры или румыны могли наслаждаться через пятнадцать лет тем же материальным благополучием, что и мы. Народы западных стран не хотят, и их правительства, несмотря на их гуманные речи, также не хотят, так как не желают обнаружить себя лицом к
