Где ты, поздняя юность в Paris и печаль полусвета? Где холодное старофранцузское лето? Выходил из метро я обычно на рю Риволи, Там к Бастилии некогда толпы бежали в пыли, Возмущенных де Садом, кричавшим на каменных стенах Революция валом вставала в кровавых там пенах А во время твое и мое во дворах еще были балы Вкусно пахло гудроном от каждой потекшей смолы Был носатый франсэ, крепко слипшийся с аккордеоном Вкусно пахло гудроном, едко пахло гудроном… Жил в квартале Марэ, выходил из метро я «Сент-Поль» Сам не знаю, откуда взялась эта поздняя боль… Впрочем, знаю, зачем я сегодня болею, Магазин вспоминая, в витрине которого змеи… Потому что обычно ты там со мной рядом стояла И пугалась, визжала, и руку мою зажимала А теперь тебя нет. Разве тень упадет мне на шею Я забыть никогда твой испуг, никогда не сумею… Это было в июле, в дрожащем от зноя июле По Бастилии дробно лупили старинные пули А два века спустя, мы с тобой посещали балы, танцевали Ты была так красива, что нас все франсэ замечали… Примечания: речь идет о витрине зоомагазина в квартале Марэ, где мы часто останавливались с Наташей, возвращаясь домой. Там под лампочками лежали страшные змеи. «Ажан» — так называют в Paris полицейских. Во время, когда мы туда приехали, были еще полицейские-велосипедисты, такое это было далекое время. Де Сад, по воспоминаниям современников, еще за несколько дней до 14 июля 1789 года бегал по стенам Бастилии и кричал: «Граждане! Нас тут убивают!» — за что его перевели в другую крепость и 14 июля де Сада в крепости не было. Франсэ: Francais — французы мужчины. Francaise — женщины. Де Голль обращался к народу: Francais et Francaise — франсэ э франсэз — французы и француженки.
Еще одно, совсем недавнее стихотворение мертвой жене приведу и поставлю точку:
Она называла меня «Ли» А еще называла «Пума» Она бывала сажала меня на раскаленные угли Но я выжил ее угрюмо… Я вспомнил, когда она умерла И когда они ее сожгли Что у Эдгара По есть баллада зла О девочке Аннабель Ли «В королевстве у края земли Эти люди ее погребли…» О Аннабель Ли, Аннабель Ли, Ты ушла от меня в зенит Пять лет как скрылись твои корабли Но сердце мое болит… Я буду спать до середины дня А потом я поеду в кино И охранники будут глядеть на меня Словно я одет в кимоно Ты называла меня «Ли» А еще называла «Пума» Я один остался у края Земли В королевстве Тутанханума… Когда в 2003 году, освобожденный из колонии в заволжских степях, я вышел из поезда «Саратов — Москва», на Павелецком вокзале меня встречала толпа нацболов и сочувствующих. Шел дождь. Из толпы протиснулся человек и передал мне конверт. «Это вам!» Когда вечером я нашел время открыть конверт, то обнаружил в нем цветную фотографию Наташи в гробу. Веки ее были накрашены золотым. Как у маски Тутанхамона.
Саша Непомнящий 
