удивило.
– Ничего, – уверенно сказал Яковлев, – оглянуться не успеешь, как энтузиазм у них появится: мой непосредственный начальник, генерал, между прочим, тоже с Военной прокуратурой связался, думаю, совсем скоро ваши местные получат от вышестоящих товарищей по всем положенным местам...
Евгений Лопухин со злостью швырнул телефонную трубку, промахнувшись мимо аппарата. Василий, который во время его разговоров с родным городом, следовавших один за другим уже второй день, как обычно, наблюдал молча из своего угла. Он вообще обладал характером внешне невозмутимым.
Вот и теперь, вздохнув, неторопливо поднялся, подошел к столу и аккуратно поправил телефон, вернув трубку на рычажок. И только после этого поинтересовался:
– Опять не позвала?
Хотя это и так было очевидно...
Настя устраивала Евгения во всех отношениях – кроме одного: наличия у нее мамаши, обладавшей воистину боевым характером. Варвара Николаевна была по своей природе прирожденным лидером, но, вместо того чтобы возглавить, например, какое-нибудь общественное движение, удовлетворяла свои амбиции за счет тихого, абсолютно бессловесного мужа и трех дочерей. Две Настины сестры удались, судя по всему, в отца и боялись своей маменьки не меньше его. А вот Настя, средняя из дочерей, была единственной в семье, кто при каждом удобном случае противостоял авторитету Варвары Николаевны. И надо же было такому случиться именно сейчас, чтобы верная подруга Лопухина оказалась в полной власти этой мегеры, свалившись с гриппом!
По каким-то непонятным причинам Варвара Николаевна терпеть не могла Лопухина. Однако посягать на их отношения со строптивой дочерью впрямую не решалась, справедливо полагая, что к нужному результату это не приведет, скорее, к противоположному. Зато как только Настя, кстати впервые на памяти Евгения, заболела, власть матерью была захвачена немедленно: на просьбу позвать дочь к телефону Варвара Николаевна ответила отказом с таким злорадством в голосе, что он едва удержался, чтоб не выматериться.
– Ну и что, что ты звонишь из Москвы? – хмыкнула она. – От этого температура у нее не снизится, а вставать доктор запретил! Ах срочное дело? Тем более не позову! Какое еще дело, когда Настя едва дышит? И не звони больше, ясно? Обделывай свои срочные дела сам!
И разумеется, именно эта ведьма, воспользовавшись Настиной беспомощностью, отключила ее мобильный.
– Старая сука! – Евгений стукнул кулаком по столу и с отчаянием посмотрел на друга.
– Ничего не поделаешь, – покачал головой Василий. – Если больше туда послать некого, придется тебе возвращаться.
– Я что, по-твоему, миллионер? – немедленно взвился Лопухин. – Мне вначале надо с теткой встретиться, деньги взять!
– Женя, – спокойно возразил ему тот, – с Ниной Степановной встретиться могу и я, это не имеет значения. Мне кажется, Каменев ясно и четко сформулировал приказ: ствол должен быть уничтожен... Теперь сам видишь, как важна дисциплина! Один раз ты его не послушался, всего один раз, и знаешь, что из этого вышло. А денег на билет я тебе дам! Полетишь самолетом.
Лопухин поморщился, вспомнив разговор с Каменевым: никогда прежде тот не позволял себе говорить с ним в подобном тоне... И никакие заверения Евгения в том, что пистолет находится в надежном месте и никакие московские опера до него в жизни не доберутся, на майора не подействовали... Да, Василий прав: приказ есть приказ.
– Учти, – снова заговорил хозяин квартиры, – Каменев пока что не в курсе, где и у кого ты припрятал ствол... Узнает – тебе и вовсе головы не сносить.
– С чего это он узнает? – хмуро пожал Лопухин плечами. – Кроме Насти и тебя...
– Дело прежде всего! – неожиданно холодно оборвал его Василий. – Ты в последнее время допустил несколько небрежностей, а в итоге под угрозой оказались мы все...
– Что ты имеешь в виду? – Евгений едва не подпрыгнул на своем стуле. – Если первый ствол...
– Все, что делаешь, нужно доводить до конца, проверять и перепроверять – это правило номер один! А приказов не нарушать...
– Каменев никаких приказов относительно второго «макарова» мне не отдавал! Он отлично знает, что стволы у нас на вес золота, он мне не приказывал его уничтожить, ты что, забыл?..
– Отчего же забыл? – пожал плечами Василий. – Отлично помню, тебе велено было вернуть его в часть.
– Я просто не успел! И майор это отлично знает!.. По его же заданию мотался в Татарстан, потом сюда рванул!
– Между Татарстаном и Москвой у тебя было два дня. Я неправ?
Евгений пожал плечами и ничего не ответил.
– Звони в аэропорт, потом тетке – предупредишь, что за деньгами приеду я... Только не сегодня, а завтра утром: сегодня мне тебя еще к самолету везти, потом книги отправлять по двум адресам... Словом, завтра.
Лопухин покорно потянулся к телефону, но, прежде чем поднять трубку, все-таки спросил:
– Слушай, Вась, а что ты имел в виду, когда сказал, что Каменев не знает, где ствол,
– Ну и словечки у тебя! – поморщился Василий. – «Заложить»... Скажешь же такое! Я просто напомнил тебе о том, что дисциплина в нашем деле прежде всего.
Примерно минут двадцать спустя Василий с Лопухиным вышли из дома и торопливо, о чем-то переговариваясь на ходу, направились к чисто вымытому «Москвичу» сорок первой модели. Молодые люди спешили, поскольку до самолета, который их интересовал, оставалось всего около двух часов: по счастью, билеты на него имелись, жаждущих посреди зимы посетить далекий город Н. было немного.
«Москвич», старенький, но ухоженный благодаря аккуратному и заботливому хозяину, несмотря на внезапно обрушившийся на столицу мороз, завелся хоть и не сразу, но быстро.
– Как думаешь, успеем? – мрачно поинтересовался Евгений.
– Должны, – значит, успеем, – ответил Василий. И, подумав, добавил: – Мороз нам на руку, пробок не будет...
Больше они не обмолвились ни словом: хозяин машины внимательно следил за скользкой дорогой. Лопухин полностью погрузился в свои тревожные размышления.
Ни тот ни другой, несмотря на то что машин вокруг было действительно немного, не обратили внимания на потрепанную темно-серую иномарку, бесшумно тронувшуюся вслед за «Москвичом» и теперь прочно, но почти незаметно висевшую у него на хвосте.
– Сорок первый, цвет «темная вишня», – в очередной раз доложила Галочка Романова, умело лавируя под прикрытием ползущих впереди «девятки» и покрытого изморозью черного джипа. – Движемся, судя по всему, в сторону ближайшего шоссе – Ленинградки. Веду плотно... Координаты уточнить?
– Номер еще раз назови, – попросили по ту сторону связи. – И будь внимательна, на выезде из города тебя подменят...
– Ну что? – поинтересовался еще полтора часа спустя Турецкий у только что завершившего очередной телефонный разговор Славы Грязнова.
– Ты, Сань, будешь смеяться, – фыркнул тот, – но Лопухин действительно летит в Н., да еще одним самолетом с нашими ребятами! Мало того, его место как раз перед ними... А!..
– С чего это я, по-твоему, должен смеяться? – возразил Александр Борисович. – Если это и совпадение, то нами же и хорошо организованное. И означать может только одно: на сей раз мы на верном пути!
21
Как и предполагали Яковлев с Азаровым, Тамара Григорьевна не просто не обрадовалась вторичному появлению у нее в доме опергруппы. Узнав, с какой целью прибыли они на сей раз, Дроздова немедленно схватилась за сердце и даже сделала попытку снова свалиться в обморок. Однако теперь провести Яковлева, сообразившего, что и первое падение было всего лишь умело разыгранной имитацией, ей не удалось.
– Тамара Григорьевна, – сурово произнес он, пока растерянный Ластивка переминался за его спиной у
