Баркашова! Безверхого!» — правильно закричала толпа.
«Ваши эмоции нам ясны, но вот что получается: Лысенко сидит в тюрьме, организация Баркашова раздвоилась и, как мне только что сказали, растроилась, ну что до Безверхого, то я свою кандидатуру снимаю, возраст не тот. Тут нужен общенациональный, уже проявивший себя лидер. Вот наш коллега руководитель «Русской Партии» Милосердов, как вы, наверное, знаете, вступил со всей «Русской партией» в объединение Народно-патриотический союз России. Объединение возглавляется Зюгановым Геннадием Андреевичем».
Зал раздражённо зашумел. «Нет, вы погодите… Геннадий Андреевич…» Безверхий довольно умело стал обрабатывать зал в сторону Зюганова. На самом деле этого даже и не требовалось. Требовалось уговорить руководителей партий. Голосование было предусмотрено лишь для вождей. В зал вход был свободный, любой чмур с улицы мог явиться и сесть. Когда Безверхий закончил речь словами «…предлагаю поддержать кандидатуру орловского мужика Геннадия Андреевича Зюганова!» — ему вовсю хлопали.
Я шепнул Сухаревскому, чтобы он взял слово. Сухаревский вышел и, возведя руки горе (ему тотчас же зааплодировали, он был признанный оратор), воскликнул: «Я тоже за орловского уроженца русского человека Зюганова. Он мне нравится». Последовали аплодисменты. «Но я против людей, которые его окружают. Я против Колкера, я против Гольдштейна, я против Берлинера…» Зал зааплодировал. Названных личностей в окружении Зюганова я точно не встречал и о таковых не слышал… Сухаревский или придумал их или имел в виду лидера соперничающей с КПРФ РКРП — Тюлькина. В питерском отделении партии Тюлькина были несколько евреев, но фамилии были другие. Сухаревский не решился сказать, что мы поддержали Ельцина, но он потоптался на теме минут десять и в конце концов заявил, что если бы только Ельцин не был демократом… А так он и статью подходит, и русский типаж…
Затем к микрофону пошёл человек с восточной внешностью и долго говорил о том, что Ельцин ведет русскую войну в Чечне. Съезд происходил до Хасавюрта, русские выжимали тогда боевиков в горы, и выступление имело успех. Шевелёву тогда хлопали. (Вот, я вспомнил его фамилию: Шевелёв!)
Чувствуя, что теряет очки, Безверхий выпустил представителя КПРФ. Удивительно, но зал менял свое настроение от оратора к оратору. Коммунисту обильно хлопали. Вышел ещё раз Иванов-Сухаревский и долго выделывал словесные пируэты, закончив перечислением жертв коммунизма, явно придуманным, потому что там фигурировали немыслимые цифры. Если им верить, то получалось, что русских давно нет. Между тем они сидели в зале. Объявили перерыв, во время которого Безверхий сидел угрюмый. Я побежал в фойе и нашёл скучающего корреспондента НТВ с камерой. «Хотите сенсацию? Через десять—пятнадцать минут съезд объявит о том, что не хочет поддерживать Зюганова и предпочитает продлить «статус-кво», чтобы остался Ельцин». — «Вы собираетесь поддержать Ельцина?! — ахнул НТВэшник. — Я должен связаться с редакцией!» Он связался и прибежал. «Они дали добро. Но представлять себя будете сами, кто-то из вас, потому что я один сегодня, у нас урезанная бригада, я с камерой и всё. А можно снять вас сейчас за кулисами, тогда материал успеет в вечерние новости?» Я собрал Сухаревского, Шевелёва, Беляева, московского главу НРПР и, взяв микрофон, заявил: «Съезд националистов России не хочет поддерживать Зюганова на президентских выборах, считая, что его избрание…» И так далее, и тому подобное. «Предпочитаем, чтобы продолжался статус-кво и чтобы ельцинское правление в конце концов вызвало бы народные выступления против режима».
Это моё выступление мне дорого обошлось. Эти несколько фраз. Народные массы, во всяком случае те, которых я встречал впоследствии на шествиях и митингах, всякий раз не преминули припомнить мне этот эпизод. Это удивительно, что одним прощают всё, другим — ничего. Баркашов годами публично заявлял, что поддерживает Ельцина, Зюганов и КПРФ сделали возможным ежедневное нормальное функционирование ельцинского государства, голосовали за 70 % всех предложенных Ельциным законов. Никогда я не слышал, чтобы их упрекали народные массы.
Впрочем, впоследствии мы быстро нашли себе национального кандидата. Уже через пару недель я от имени КСРНП представлял в пресс-клубе гостиницы «Рэдиссон-Славянская» нашего кандидата Юрия Петровича Власова.
Однако эпизод с «поддержкой Ельцина» послужил мне хорошим уроком. Дело в том, что массы не понимают парадоксального мышления. Мы совершили тогда ошибку, в чём я сейчас и каюсь. Надо было читать и перечитывать Гитлера, знать философию масс.
После интервью возобновился съезд. На съезде я сказал вскоре то же, что и для НТВ. Зал аплодировал. Безверхий был посрамлён. Устал я дико. Прыгнул со сцены в зал и хотел уйти с дожидавшейся меня Машей Забродиной. Но путь преградили журналисты. Один из них, бородатый, задал мне наглый вопрос, от которого я задохнулся яростью: «А почему вы выступаете от имени русских? Вы же не русский?» Мой кулак сам собой полетел в его физиономию. Началась драка, затрудняемая лишь рядами стульев. Нас развели.
Юрия Петровича Власова я, к сожалению, вынужден был узнать и быстро; с 20 февраля по 26 апреля я проделал блистательный быстрый курс «власоведения» и вдобавок узнавал его жену в параллельном курсе «ларисасергеевнаведения». Два неумеренно больших животных (когда Власов уселся в автомобиль Антона Филиппова, рессоры так и просели), они проживали в паутине собственных предрассудков. Антисемитизм Ларисы Сергеевны даже нельзя было назвать антисемитизмом. «Это» уместнее было бы именовать или «евреепомешательством» или скромнее — «жидоедством». Иногда очень образные выражения большой красивой белой Ларисы Сергеевны (в народе таких называют «пивная королева») были меткими наблюдениями талантливой импрессионистки. Так она характеризовала Государственную Думу: «Сидят пятьсот зубов в три ряда, носатые все». Я давно заметил, что русский антисемитизм — на самом деле есть бескрайнее восхищение перед могучим, затмевающим солнце всемогущим Еврееем. Себя при этом — «бедный русский народ» — подразумевает беспомощным, несчастным и слабым. Когда я пытался таким экземплярам (всё реже и реже, Власовым вообще не пытался) доказать, что евреи, конечно, не подарок, как и всякая нация они стремятся доминировать, да. Но в современном мире много сил — евреи не единственная сила, есть американское могущество, есть нефтяное лобби, есть католический блок, есть германские интересы, — только вот несколько наугад. Я не мог никогда убедить замшелых лохов, воспитанных на переписанных от руки в школьные тетрадки «Протоколах Сионских Мудрецов», что не только «еврейское лобби» или «мировая закулиса» правят миром, и меня зачисляли в жидолюбы. Евреи же давно держали меня в антисемитах.
Власовы же оказались редкой махровости экземпляры. Проханов сказал мне: «Власова решили поддержать? Ну поддерживайте… Вообще это патология, Лимонов, а не политика. Я с ними имел дело. Ты хотя бы читал, что он пишет?» Я сказал что нет, не читал. Проханов ошибался сплошь и рядом в людях, но с Власовым он оказался прав.
Первый вечер у них, когда мы явились к Власовым с компанией косоэрэрпевцев, как я их иронически называл (притом я их сплотил, я дал им название и даже на выборы с Власовым бросил их я, потому что надо было работать, светиться, развивать национализм), прошёл вполне нормально. У них была приличного размера (но, конечно, тесная для их тюленьих тел) квартира неподалёку от метро «Сокол», там мы в гостиной и расположились. Власов надарил нам всем книг. Выяснилось, что он плодовитый писатель. Когда я заглянул позднее в его книги, то обнаружил, что они полны стенаний Ларисы Сергеевны — как сказали о Власове простые наши косоэрэрпевцы, Власов оказался «подкаблучником». Я исчерпывающе написал о Власове в «Анатомии героя», потому не хочу повторяться. Самый сильный человек планеты разочаровал меня убогостью своего мировоззрения, и даже жить мне после этого некоторое время было противно. В здоровом теле не всегда живёт здоровый дух, вот что я открыл по делу Власова. Впрочем, здорово ли такое массивное тело — тоже вопрос.
Мы с КСРНП (то есть НБП главным образом) добыли ему свыше 80 тысяч подписей, двух крупных спонсоров. Я устроил ему пресс-конференцию в пресс-клубе гостиницы «Рэдиссон-Славянская», в ЦДЛ, на радио «Эхо Москвы» и собирался трудиться на него в поте лица своего. Но после регистрации в кандидаты в Президенты и отвратительной сцены в зале Центризбиркома, когда Лариса Сергеевна намеренно оттирала меня от мужа, не желая допустить нас в один телекадр, Власов стал скрываться от нас. Не явился на пресс-конференцию, организованную мною для него в агентстве новостей «Аргументы и факты», якобы поехал вместо этого встречаться с избирателями в Красногорск. Попрал все договорённости с нами.
Трудно сказать, что отторгнуло дремучую душу Власовых от нас. От меня их могло отторгнуть прочтение некоторых сцен (многих) из моего первого романа «Это я, Эдичка». В то же самое время трудно
