услыхала о моих лидерских талантах, а после с помощью таких вот приборов двадцать первого века все выяснила о моих сексуальных возможностях. И, мол, решила проверить это на практике, поставив эксперимент на себе. Мы с ней потом в каждое ее дежурство до утра совместно восхищались эффективностью новейших открытий в области электроники.
– Как ты с ней хоть общался? – невольно улыбнулся Соломин.
– Сначала с помощью русско-немецкого разговорника, который она стала постоянно носить с собой, едва увидела меня больного, но в обнаженном состоянии. Потом освоил...
– Ладно, разговорился... – перебил Соломин, отхлебнув пива. – Связь будем поддерживать, как всегда. Никаких городских телефонов, никаких приходов в гостиницу.
– Понял, – кивнул Ефим, косясь в сторону стоявших неподалеку машин. Похоже, он уже не собирался уезжать отсюда общественным транспортом.
– Ты давно не был в Москве, – заметил Павел Семенович, проследив за его взглядом. – Сейчас здесь сплошные пробки. Особенно в центре. Иногда проще добраться на метро. Ты хоть где остановился?
– Да нашел тут одну сударушку, – неопределенно сказал Ефим. – В Шереметьеве-2.
– Опять стюардесса?
– Стюардесса была в прошлый раз. Эта по торговой части, Антонина зовут. Вместе в одном такси ехали. По пути из аэропорта признался: мол, ночь уже, остановиться где – не знаю. Не подскажете ли ближайшую уютную гостиницу? Слово за слово, утром очнулся в ее спальне. А на мне ничего, кроме презерватива. Не Гертруда, конечно, но хоть общаемся без разговорника... Живу у нее в Дегунине, пока не выгнала.
– Ты хоть как ей представился? – поинтересовался Павел Семенович. – Она за тобой не станет следить, когда будешь исчезать? Как она вообще, не лезет с вопросами?
– Сказал, только что вернулся из эмиграции, ностальгия достала, собираюсь искать свое место в новой жизни, – хмыкнул Ефим. – Недалеко от истины, кстати говоря, – добавил он.
– Поверила?
– Куда денется... – не без самодовольства ответил Ефим.
– И все-таки как ты ей назвался? – спросил Соломин. – На тот случай, если придется тебе позвонить, так чтобы она позвала тебя, а не заявила, что я ошибся номером.
– Вы же мне сами заграничный паспорт сделали! – удивился Ефим. – Я его ей и показал. Или уже забыли?
– Я иногда забываю, как меня самого зовут, – недовольно проворчал Павел Семенович. – Можешь сказать или будешь темнить?
– Тогда запомните: Олег Петрович Давыдов, коммерсант.
– С этим ладно... А если она увидит у тебя пушку, мобильный?.. Не станет задавать лишние вопросы? – продолжал допытываться Соломин.
– Уж задавала. Тяжело, говорю, в вашей деревне Дегунино без нагана, особенно такому честному бизнесмену, как я. Тем более по вечерам, когда встречаю вас, Антонина Павловна, после работы... Она все правильно поняла. Вы бы не брали в голову, Павел Семенович! Мало у вас своих государственных забот? Решу проблему в рабочем порядке, если что.
– Ладно, – кивнул Соломин. – Будем расходиться. Только извини, подвезти не могу. Уходи первый. А я в случае чего прикрою.
Ефим поднялся с места.
– В тренировочный зал ходишь? – строго спросил Соломин, оглядев его поджарую фигуру. – Форму не утратил?
– У меня гены особые, – подмигнул Ефим. – И все, что надо, нормально функционирует в любой обстановке. Гертруда мне это популярно объяснила. Мол, обмен веществ у меня, как ни у кого. Никаких тренировок и разгрузочных дней не требуется.
– Давай иди, демонстрируй, посмотрю, как справляешься. И за сколько времени...
Соломин посмотрел на часы. Потом проследил за выразительным взглядом Ефима – на новенькую «тойоту-короллу», нарядную, как куколка. На ней несколько минут назад подъехали двое молодых кавказцев, шумно приветствуемых поджидавшими их в этом же кафе соплеменниками. Не слишком ли бросается в глаза, собирался было сказать Соломин, но, увидев, как у Ефима загорелись глаза, промолчал. Завтра же он ее бросит, как неверный любовник надоевшую возлюбленную, пересев на какой-нибудь «рено». Ефим всегда знает, что делает.
Через несколько минут после того, как Ефим уехал на новом приобретении, Павел Семенович встал и направился к своему «ауди».
– Минуточку! Извините, можно вас...
Кто-то сзади тронул его за рукав. Соломин обернулся. Перед ним стояли оба молоденьких кавказца, обладатели «тойты», только что ставшие безлошадными, но пока об этом не догадывавшиеся.
– Вы ведь депутат Соломин Павел Семенович? – спросил один.
– Да, а что такое? – нахмурился тот. Узнали-таки, несмотря на темные очки. Вот она, растущая популярность... Стоят и смотрят на известного государственного деятеля с неподдельным восторгом, как девицы на оперного тенора. Просто не верят своим глазам. Будет что рассказать сегодня землякам, если только последующие события не затмят своей значимостью неожиданную встречу с народным избранником, подумал Павел Семенович.
– Извините, мы тут поспорили, это вы или не вы... Не дадите нам автограф? – Тот, что постарше, протянул лист бумаги – то ли меню, то ли прайс-лист из магазина.
– Вы это серьезно? – на всякий случай спросил Соломин.
Он постарался стать так, чтобы они, повернувшись к нему лицом, оказались спиной к тому месту, где только что стояла их «тойота». Но младший уже подставил спину, чтобы Соломин мог расписаться, и, наклонившись, повернулся лицом именно к стоянке.
Соломин так и не успел снять колпачок с ручки. Младший тут же выпрямился и выкрикнул что-то по- своему, после чего оба, забыв обо всем на свете и снова не поверив своим глазам, бросились туда, где только что стояла их красавица.
16
Ефим медленно ехал вслед за джипом Потапа, держась дистанции в три-четыре машины и обдумывая план.
Важная птица этот Потап, размышлял он. Все время то ему по сотовому звонят, то сам. А то и садятся к нему в машину для переговоров. Хотя самые важные переговоры ведутся, конечно, в этом офисе...
Ефим с тоской посмотрел на дисплей сканера, который дал ему Павел Семенович, потом перебрал подслушки, замаскированные под авторучки, пепельницу, зажигалку, зеркало заднего обзора. Он даже спросил у Соломина: где хоть достаете такие штуковины, не на оптовом же рынке? И где делают такие ксивы помощника депутата Госдумы? Соломин усмехнулся: «Места надо знать. Где же еще, как не в нашей с тобой Конторе, где до сих пор сохранились умельцы вроде тебя?»
Сканер действовал исправно, о чем можно было судить по мельтешению цифр (все больше нулей и единиц на зеленовато-сером табло), но как-то неуверенно: что тут определишь, если разные сотовые работают сейчас одновременно во многих других машинах. И чем ближе к центру, тем работающих мобильников становилось больше. Подумав, Ефим сбросил чувствительность, чтобы сканер отслеживал только ближайшие мобильники.
Он как-то его проверял, переговорив с Соломиным по сотовому. Выяснилось, сканеру нужно не меньше трех минут, чтобы определить номер. Но Потап все разговоры по мобильнику неизменно заканчивал за две минуты. Минимум информации, в основном договаривался о встрече. Или он ученый, этот Потап, или с детства такой неразговорчивый, решил Ефим.
Он выжидал ту единственную возможность, которая не могла не возникнуть (а он свято верил в свой фарт), чтобы подсунуть Потапу одну из подслушек.
Время от времени джип, где находился Потап, останавливался, охранник вылезал из машины и покупал пиво в придорожных ларьках. Жарко, конечно, а мне и вылезти нельзя, пожалел себя Ефим. Он уже решил, что сегодня ничего путного не получится и Соломин будет опять недоволен (чего доброго, прогонит со службы, и придется действительно переквалифицироваться в банкиры), но тут Потап остановил свой джип на углу Гоголевского бульвара возле небольшого уютного кафе в скверике. Там его поджидал какой-то
