И шляпа с траурными перьями
И в кольцах узкая рука
И странной близостью закованный
Гляжу за темную вуаль
И вижу берег очарованный
И очарованную даль
Глухие тайны мне поручены
Мне чье-то сердце вручено
И всей души моей излучины
Пронзило терпкое вино'
А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат
И пьяницы с глазами кроликов
'In vino veritas!' - кричат...'
Стихотворение сразило меня наповал и заставило задуматься. Я доселе ненавидел стихи. Я брал в библиотеке книги о кораблях, о путешествиях, по ботанике и зоологии. Любимой моей книгой была 'Путешествие на 'Бигле' и исследования Галапагосских островов' Чарльза Дарвина. Я обожал книги по истории и упивался 'Крестовыми походами', переписывал в тетрадки хронологию царствований французских королей и императоров Священной Римской Империи. А тут я пошел и попросил дать мне стихи Александра Блока. Пораженная библиотекарша принесла мне из хранилища небольшую книжку с веткой сирени на обложке: 'Юношеские стихи Блока'. Это был май месяц, лучший месяц в году для знакомства со стихами Блока. У нашего школьного товарища Вити Ревенко умерла мать, и мы всем классом пришли в его старый сад, где цвела сирень, и слышали как в старом доме старухи отпевали покойную. И был я влюблен в высокую красавицу из барака по фамилии Лазаренко, Женя. Все это сложилось в некую общую неистовую мелодию.
'Старый дом глянет в сердце мое
Розовея от края до края
И окошко твое...
Этот голос он твой
И его непонятному звуку
Жизнь и горе отдам
Как во сне, твою прежнюю милую руку
Прижимая к губам...'
- так написал об этом Блок.
Все его творчество можно озаглавить как 'Мистика пола'. У него были странные отношения с невестой - Любовью Менделеевой. Он был не в силах преодолеть нечто, что называется 'complex of respect' - комплекс уважения к своей подруге, попросту говоря, не мог завалить ее в первом попавшемся месте и раздвинуть ей ноги. Его период ухаживания длился неимоверно долго, наконец, они поженились. Но и после этого оставались телесно чужими друг другу. Благодаря такому аномальному поведению, стихи этого гибкого херувима со стеклянными выпуклыми очами и гетевским носом приобрели букет, подобный старому вину, глубину вкуса. В 'Незнакомке', как я впоследствии узнал, изображена дачная местность в Сестрорецке, под Питером, там был ресторан и туда ходили проститутки, искать клиентов. Именно поэтому: 'всегда без спутников, одна / Дыша духами и туманами / Она садится у окна'. Банально, вульгарно. Но как он это раздул! Что он из этого эпизода сделал! Какое очарование греховного пола! (Лучше пола, чем секса! Секс это что-то юношеское и спортивное. Пол - это страшнее.) Через всю жизнь Блок пронес очарование проститутками. И актрисами. Вот с ними он чувствовал себя свободным. А Люба Менделеева его угнетала. Даже когда он уже спал с ней. Потом его друг поэт Андрей Бугаев, он же Белый, вошел в 'священный' союз с Любой и с ним, подобный тому, в котором состояли Брики и Маяковский. Кто там что чувствовал, трудно сказать, возможно Блоку была милее Люба, оскверненная, подобно проституткам, связью с другим мужчиной? Когда Блок уже давно был мертв, в 1928 году какой-то мемуарист, не помню кто, но помню сцену, встретил Любу Менделееву, толстенькую, маленькую женщину с папиросой в коридоре какого-то учреждения вроде 'Потребсоюза' или издательства, она курила. Прекрасная Дама! Любовь Блока, она была в плохих рваных чулках. Боже мой, лучше бы она умерла!
Мистика пола - вот о чем писал Бок лет двадцать подряд. Ну, разумеется, у него есть и стихи о государстве и гениальная поэма 'Двенадцать', где все же героиней и не последней появляется еще одна блоковская стерва 'Катька', проститутка, конечно же.
'С офицерами блудила
Шоколад миньон жрала
С юнкерьем гулять ходила
С солдатьем теперь пошла'.
Даже в революционной поэме о пришествии Нового Мира без проститутки Блок не обходится. В просторечии, по бульварному, можно назвать его 'гениальный пиздострадатель', вот он кто, этот стеклянноглазый дэнди с гетевским носом. Он возвел 'комплекс респекта' в правило искусства. А на земле спал с проститутками. И вновь и вновь перепевал 'Незнакомку':
'Я сидел у окна в переполненном зале
Где-то пели смычки о любви
Я послал тебе черную розу в бокале
Золотого как небо 'аи'
Ты взглянула. Я встретил смущенно и дерзко
Взгляд надменный, и отдал поклон.
Обратясь к кавалеру, намеренно резко,
Ты сказала: 'И этот влюблен!2
И тот час же в ответ что-то грянули струны
Исступленно запели смычки,
Но была ты со мной всем презрением юным
Чуть заметным дрожаньем руки...'
Блок упивался холодностью женщин-мраморных статуй, ужасался им, любил их. И спал с проститутками. Он часто бывал пьян и возвращался домой на Офицерскую уже под утро. Конечно, таким он нравился женщинам. Странно, но они его боялись живого, как священного монстра. Воспоминания и Ахматовой и Цветаевой говорят именно о трепете этих дам перед Блоком. 'Я пришла к поэту в гости', - пишет Ахматова, а сама, наверное, выбирала с ужасом лучшее нижнее белье.
'Блок король и маг порока
Роль и боль венчают Блока', чья это эпиграмма я не помню, но это точно. Король и маг порока. Так же как Боб Денар король наемников. Выше никто не подымался. 'Незнакомка' была популярна и в Сестрорецке и в Питере. 'Мы незнакомки', - обращались к клиентам, по свидетельству современников две сестрорецкие девчушки - сестры проститутки. 'Помогите, барин, незнакомке', шептала девочка у Пассажа.
А Люба Менделеева послужила только для того, чтобы заложить психологический механизм, основать эту пагубную страсть к проституткам. Сослужив свою службу, она могла уходить в 'Потребсоюз' в драных чулках, эта Люба. Не она Прекрасная Дама Блока. Его Прекрасная Дама - та, из сестрорецкого придорожного кабака.
'И веют древними поверьями
Ее упругие шелка
И шляпа с траурными перьями
И в кольцах узкая рука'.
Блок повлиял на меня навсегда. Аристократичный мистик - он заразил меня любовью к стервам. Вот эта подброшенная неизвестно кем в ванную книга (ванная не работала, так как не была подключена горячая вода) пятнадцатилетнему пацану сорвала башку. В нужный момент подбросили образ женщины, а у меня ведь не было никакого. Потому впоследствии в моей жизни и появлялись неумолимо стервы, в шляпах с траурными перьями. Елена Козлова была моей 'Незнакомкой', и я честно ее со страстью обожал как волк.
