Я не забыл своих юности днейМаленьких дев и усталых конейО Украина! О поле!В тысячеглазых предутренних снахТы говорила присутствует страхЧто ж! говори поневоле…Я не забыл своих юности днейХарьковски-скроенных старых полейПеред дождем пробежалоЭто животное серой травойНебо! — великое небо — постой!…шпаги плаща и кинжала…Я ли виновен что вишня цвелаЧто похоронной процессия шлаРадость! О радость познанья!Я Ливингстона украдкой читалЗа англичанином молча шагал«Бой! повторите заданье!..»А Александры Васильевны гробТихо тогда выносилиМама мне книгу подсунула чтобСын не увидел бы смерти в лобСколько напрасных усилий!О Украина в смертельном дождеЯ все мечтаю на руки к тебеНекогда молча вернутьсяСын лицезреющий матери глазО разве будет причудливый часРазве опять окунуться?
Вот хожу я по берегу моря — холмистое чрево бугрится…
Вот хожу я по берегу моря — холмистое чрево бугритсявспоминают глаза мои бедный наряд мой тюркскийНе туда я пошел в своем стремлении гордомСтал я страшный человек сообразно причудамЧто я мыслил потопить. что использовать думали какую-то весну встретить в облике юномно как старый помещик покидающий усадьбуЯ гляжу с придыханием в горле бессердечноВсе я бросил и на рукописи серые бросилпоменял все на рукописи серые сразупоманили меня только буквы буквыа уж весь я побежал. застучали ногиНе поднять мне у окна тяжести взглядаИ по сонному пути домой не вернутьсяУж мою кровать давно родители убралиничего там не стоит. пустое только местоИ шагами гигантскими неподходящимион измеряет берег моря повымершийпосле отлива остаются формы разныечерепные. костяные. игольчатыеИ эти формы встрепенутся. к морю бросятсяне догнать уж его вам. не старайтесяА я шляпу в песок позаброшу выброшубледнолицый мой костюм разведу крыломПропадай ты грусть тоска моя чернильницаНачинайся день постыл плодовита моя семениЧерепные. в панцирях и игольчатыеформы жизни молодой невозвратные…