Осень. опять отягченная плодами и тучамираспахнутая грудь проезжих деревень.Оживились призраки. утром в сенинатыкаясь со сна. обнимаешь ихЗа домом в терновнике и в переходных досках забора— вековой покой — страшная жмудь и дремьмертвые крестьяне взирают с кладбищаи живые колхозники по тропинкам разбрелисьМило. домашне урчит трактор. как будто на кухневозится утром трактористСейчас мы поедем. везя холодную кукурузуи я размышляя. куда же по смерти присоединюсь
И собою управляя…
И собою управляяв отрицательной зимекак лошадка удалаямчался с мыслию в уме:— Жутко. холодно. ужасно!в жарких странах нет сеготам умильно и прекрасносветит солнце-божествоО Ра-Гелиос! О милый!Растопи ты нам снегаИ сердца смягчи унылыБелы реки в берегаВозврати. пускай их плоднорастекаются назади растения свободнопышно ветками висятИзбы серые красивоизмени иль уничтожьпусть бежит нетерпеливобурный южный русский дождьЧтоб не грязи а базальтыбелы мраморы. гранитПусть испившиеся альтыветер спрячет и сманитПусть кричит гармонь-цикадаНависает на плечокрасота из виноградаТакже думал я ещечто давно и Пушкин злилсяЛермонтов в мундир зевалДа и кто здесь веселилсянад пространствами не спалНам бы меньше и уютнейэту родину моюобработанней. лоскутнейчтоб участки на краюМы подобно ближним немцамвоспитали в гладкий пухи морковка. помидоры…а у нас растет лопухи на наши огородыстрашно с светлою душоймы дремучие народыи пейзаж у нас такойГрибоедов постепеннонас пороками дразнилмы смеялись неизменнои под смех порок царил