Перед самой большой войнойАх когда на душе полвторогоИ все мысли спешат в МосквуЯ припомню тебя суровоИ десятую рюмку без словаЗа тебя отец подыму…В шесть часов на Бродвее хмуромРано утром я брел в отельПримыкая к другим фигурам— К проституткам. пимпам. амурамА все дамы ушли в постель…
Кто-то вроде Лимонова
Бархатный коричневый пиджакСветлая французистая кепкаДва стекла округлых (Он в очках)Брюки по-матросски сшиты крепкоКажется в Аравии служилПосле пересек границу ЧилиИ в Бейруте пулю получилНо от этой пули излечилиГде-то в промежутках был ПарижИ Нью-Йорк до этого. И в РимеОн глядел в середину тибрских жижНо переодетым. Даже в гримеБоже мой! Куда не убегайПули получать. Стрелять. Бороться.Свой внутри нас мучает КитайИ глазами желтыми смеется«Если в этот раз не попадусьБрошу все и стану жить как людиНа пустейшей девочке женюсьЧтоб едва заметны были груди»
Рабочие пиво пили…
Рабочие пиво пилиИ молча потом курилиРабочего долги часы и минутыА мимо Волги несут мазутыРабочий на мутную воду глядитВ плохом настроении. хмурый видЛюбая работа приносит лишь гореКак сладки безделия — солнце и мореВот если ты фермер — ты рад и червямАх быть бы вдруг фермером нам!
Перед лицом мадонны-девы…
Пред лицом мадонны-девыВ пиджачке с укусом ЕвыНа моем плечеЯ стою в немом параличеВот считаюсь я писательМногодуматель создательКак интеллигент (о, этот «класс»!)Я вложил себя в культуру