…И мальчик работал в тени небосводовВнутри безобразных железных заводовИ пламенем красным, зеленым и грубымДышали заводов железные зубыИ ветер и дождь за пределами цехаНе были для мальчика грязь и помехаА грязью был цех. Целовала природаКогда умудрялся избегнуть народаИ выйти из скопища грубых товарищейОт адовых топок — гудящих пожарищейВо двор, в снеготу, в черноту, в сырость мираСтоять и молчать, тихо думать, что «сыро…А если у веток содрать кожуруТо видно как жилы пронзают кору…И крыса и суслик ведь роют нору…И ели так жалко что рубят в бору…»Швыряли товарищи злобные шуткиМеталлы гремели там круглые суткиИ таял там снег. И воняло там Гадом…Народом. Заводом… загубленным садом…
Начало
…И только Иван был чернее меняНа журавлевском пляжеЛет двадцать назад Ивана кляняС ним я сдружился дажеЗагар его был в цвет сажи…Вот мы и ходили с Иваном вдвоемСредь них удивительным черным зверьемНочами работали обаЗапомню Ивана до гробаЕго съел кожевенный старый заводА мне «Серп и молот» вдруг сунул расчетСвобода. И двести рублейИ август. Принцесса и змей…. . . . . . . . . . . .…И помню я водки холодный стаканПрическу под Элвиса ПреслиЯ харьковский вор. Я бандит-хулиганПою под гармонику песни…Мне Немченко Витька с похмелья игралЛюбил меня Витька КарпенкоСестра у него была полный отвалВ нее был влюблен друг мой Генка…Ирина? Нет кажется Люда? Ах нет…Какое-то имя простоеЯ стал забывать по прошествии летНачало исторьи героя…
Себе самому
Времени все меньшеВсе тропинки ужеНет прекрасных женщинВоздух пахнет хуже