несколько высоких столов с массивными, под ореховое дерево стульями. Почти до самого потолка сбоку высился декоративный камин, весь увешанный оскаленными пастями волков и медведей. Над камином находился балкончик, на котором негромко играли Моцарта трое скрипачей. Как раз возле камина находился столик, за которым Фримен разглядел полную фигуру своего соотечественника.
– А вот и я. Привет.
Джордж Сислей Спенсер обрадовался, хлопнул ладонью по красной бархатистой скатерти и захохотал.
– Я знал, что вы быстро явитесь. Как вам это местечко? О нем даже из аборигенов мало кто знает.
– Да, неплохо. И надеюсь, так же вкусно? – сдержанно ответил Фримен.
– О! – Толстяк привстал и защелкал пальцами. – Сейчас принесут куропатку по-боярски, в клюкве, тогда узнаете. Я не первый раз в этой стране и уж кухню их изучил. Кухня у этих разгильдяев, надо признать, отменная.
Появился официант в шелковой бледно-розовой рубахе, подпоясанной золотистой, с бахромой веревочкой. Его румяное лицо дышало здоровьем и, как показалось Фримену, еще и водочным перегаром. Приняв заказ, он умчался, вращая на пальце поднос.
– У них тут весело... – подмигнул Фримену Спенсер и вздохнул.
– Чего не скажешь о самой стране.
– Вам здесь не нравится?
Ларри Фримен посмотрел на цветастый потолок и яркую мозаику на полу.
– Русский стиль конца семнадцатого века. Беззаботность гуляющей знати.
– Знаток русского искусства? – старик хмыкнул. – Беззаботность здесь не только у знати. Тут вообще никто ничего не хочет делать.
Фримен усмехнулся, и как бы в подтверждение за соседним столиком официант, открывая бутылку шампанского, не сумел удержать пробку и облил пеной всю группу обедающих. Минуту спустя уже их румяный официант, покачиваясь, принес на подносе заказ и, ловко орудуя штопором, открыл бутылку вина, не пролив ни капли.
– Как видите, нам повезло, – улыбнулся Фримен и поднял фужер.
Толстяк подцепил кусок куропатки и махнул вилкой.
– Самое интересное, что им все равно. Вы думаете, он старается, переживает? Ничего подобного.
Фримен отправил свой кусок в рот и, зажмурившись, удовлетворенно покачал головой, а старик продолжал:
– Им абсолютно безразлично. Все знают, что должность высокопоставленного государственного чиновника покупается...
– Вы полагаете? – пробормотал Фримен.
– Конечно, старина, конечно! Но всем наплевать. Можно найти у этого человека кучу безнравственных черт, и сплошь и рядом у них криминальное прошлое. Но это никого не интересует, даже полицию, если у этого человека есть деньги. И только этим их можно пронять. Здесь они очень чувствительны! Попробуйте отберите у них деньги – горло перегрызут. Своих утопят и пойдут по головам. Во страна, а?
– А вы полагаете, наши соотечественники относятся к свои кровным по-другому?
– Ну что вы?! Нет, дружище. Я рад, что мы с вами американцы. У нас честность – это честь. Давайте выпьем за это.
Чокнулись, выпили...
Фримен задумчиво жевал, глядя на искусственный огонь в камине.
Толстяк с хрустом откусил крыло, и в его глазах сверкнула патриотическая гордость.
13
Стас Теребилов обгладывал жирную «ножку Буша» и заглядывал отцу в газету. На кухне возле плиты суетилась мать с такими же, как у сына, белесыми редкими волосами. Отец Стаса, высокий пожилой мужчина с крупной седой головой, внимательно просматривал «Советскую Россию», наконец вздохнул и отбросил газету в сторону:
– Ну? Все твои приемы знаю. Выкладывай, что стряслось.
Стас облизнулся, положил кость на тарелку и выразительно посмотрел на мать, загружающую кастрюли в посудомоечную машину.
– Дорогая! – Отец Стаса поднялся со стула и обнял жену. – Оболтус все помоет, дай нам выяснить отношения по-мужски.
Женщина улыбнулась, сняла фартук и чмокнула мужа в щетинистую щеку.
– Секреты ваши у меня как на ладони, а если забудет насыпать соль – будет мыть руками!
Женщина, улыбнувшись, вышла из кухни.
– Ну? – Старший Теребилов насмешливо посмотрел на покрасневший сквозь его редкие волосы затылок сына.
Стас вынул из-под стола «дипломат» и, набрав секретный код, открыл верхнюю крышку.
– Нам с Олежкой дали задание. Это тянет на пять штук зеленых, но я не знаю, как к нему подступиться. – Стас достал листки бумаги и передал отцу: – Посмотри.
Теребилов-старший был стреляный воробей.
– Что здесь? – сразу же спросил он, не глядя на бумагу.
– Список фамилий и номеров телефонов людей, на которых надо добыть информацию о частной жизни.
– Компромат, что ли? – крякнул отец.
– Ты посмотри, папа, посмотри...
Со вздохом водрузив на нос очки, старший Теребилов медленно просмотрел списки и взглянул на сына поверх стекол тяжелым взглядом.
– Кошмар, одним словом... И ты не боишься связываться с такими фигурами?
– А должен бояться? И потом, разве я с ними связываюсь? – хитро спросил Стас.
– Как же ты собираешься все это делать?
Тряхнув крупной головой, мужчина задумчиво встал, вынул из шкафа над раковиной пачку моющей соли и открыл посудомоечную машину.
– Собираюсь попросить твоей помощи. Пожалуйста, пап, это же хорошие деньги.
Стас виновато взглянул в глаза отцу, и тот, ухмыльнувшись, медленно насыпал соль в резервуар на двери машины.
– А сам ты будешь деньги когда-нибудь зарабатывать, а? – Он жестко взглянул на сына и нажал кнопку старта.
– Сережа! – В кухню, семеня, вбежала мать и шутливо отрапортовала: – Генерал-майора ФСБ к телефону! – После чего, взяв у мужа из рук пачку соли, укоризненно взглянув на сына, покачала головой: – Ох, оболтус.
14
Денису приснился страшный сон, причем весь ужас был в том, что он понимал, что спит, но проснуться отчего-то не получалось. У него так в детстве частенько бывало: вступал, допустим, в неравную схватку с какими-нибудь фашистами, понимал, что все снится, благодаря чему в кульминационный момент, когда они его уже окружали, героически, не моргнув глазом, подрывал себя гранатой... Но теперь все было иначе. Вот он идет по лесу, поднимается ветер и сдувает с него шляпу, он гонится за ней, но догнать не может, он бегает за ней кругами и думает: черт возьми, что я делаю в лесу и откуда у меня шляпа? Лес был осенний, погруженный в желтый цвет, листья под ногами составляли, кажется, всю толщу земли, и при каждом шаге он увязает в них все глубже, как в болоте, пока вдруг не оказывается в собственной квартире, проснувшись одним прекрасным утром оттого, что на кухне раздаются какие-то звуки. Фу-уух...Он выходит туда сварить кофе, в сумерках плохо видно, но кажется, что в духовке что-то лежит – вот оно, это что-то, и издает странные звуки. Денис открывает печку, и оттуда вдруг вылетает птица какая- то лесная, из тех, на которых он как-то охотился, допустим, глухарь, хотя, скорее, это просто был сизый голубь, но совершенно очумевший – по кухне носится и крыльями Дениса по физиономии хлопает, наконец натыкается на открытую форточку и исчезает в ней. А дальше вся эта фантастика банальнейшим образом разрешается: оказывается, жена накануне вымыла печку изнутри и оставила открытой дверцу духовки. Их
