купить ни за какие деньги. И даешь ей это даром! – От отчаяния Делиз расплакалась.
– Все совершенно не так, Делиз, – умоляюще произнес я. – Гордон полный и законченный негодяй. Поверь мне, это не выдумки. Сколько в нем ни копайся, ничего, кроме подлости, не найдешь. Это действительно он выставил меня из квартиры! А относительно Хэдлам ты ошибаешься. Мне нужна только ты, Делиз. Но я знаю, что она невиновна, и это не имеет ничего общего с моими симпатиями и антипатиями. Если бы ты видела тело Глории в гараже и говорила с Риштоном и Хэдлам за полтора часа до этого, ты бы поняла. Полиция просто хочет закрыть дело как можно скорее. Начали с того, что профессиональный киллер – Дейв Кьюнан! Потом, когда этот вариант не прошел, оказалось, что произошла домашняя ссора – муж и любовница избавились от жены. Все объяснено, дело закрыто.
– Но свидетельства, Дейв…
– К черту такие свидетельства! Девять десятых того, чем они располагают – косвенные улики. В этом деле еще полно загадок.
– А загадки разрешит святой Дейвид Кьюнан, покровитель безнадежных подследственных. Где ты возьмешь деньги на это расследование? Бог подаст?
– Уже подал. Ты забыла, что Гордон принял нас на работу, – напомнил я ей.
– Сколько же времени, по-твоему, ему понадобится, чтобы догадаться, что ты намереваешься повесить убийство на него? Я не понимаю, почему тебе необходимо расследовать
В молчании мы проехали по извилистой дороге, ведущей к Манчестеру через Уайтеншоу. Поворачивая на маленькую улочку у парка, где она так счастливо жила со своей матушкой, я предпринял последнюю попытку примириться:
– Делиз, скоро Новый год…
– Да что ты говоришь?
– Мы могли бы съездить куда-нибудь, пожить пару дней в гостинице, – жалобно предложил я.
– Иди к черту! – Она выскочила из машины и с размаху хлопнула дверью.
В самом мрачном настроении я доехал до конца улицы. Передо мной встал тот же вопрос, что перед всяким бездомным в конце дня: куда податься? Оставалось отправиться только в «Атвуд Билдинг» – мое последнее пристанище.
12
Джей давным-давно ушел, но запах лука от его гамбургера остался. Меня замутило, я открыл окно и постарался оставить его в таком положении, подложив под раму старый выпуск справочника «Кто есть кто». Вот-вот, подумал я, пристраивая книжку – мы можем позволить себе купить только подержанный экземпляр четырехлетней давности важнейшего справочного издания, а потом еще и использовать его вместо кондиционера.
Я принялся расхаживать по комнате взад-вперед. Прохлада постепенно освежала мой утомленный мозг. Предметы обстановки в нашем офисе, приобретенные в разное время, напоминали геологические слои, свидетельствуя о периодах экономического подъема и спада в истории фирмы. Обшарпанный письменный стол относился к самой ранней, докембрийской эпохе. Я пытался найти утешение и обрести хоть какой-то душевный покой, разглядывая старые знакомые вещи, однако желание провести среди них Новый год упорно не приходило.
Экспроприированные у Кларка секции с документами мешали моему мерному расхаживанию, и, разозлившись, я решил наконец ознакомиться с их содержанием. Какое-никакое, а все-таки занятие, и к тому же Делиз до сих пор не нашла ничего, касающегося Мэри и Дермота Вуд.
Изучение папок могло бы занять у заинтересованного исследователя долгие годы. Кларк, вероятно, провел сотни часов, изучая местные газеты и выискивая имена жертв несчастных случаев, чей возраст соответствовал бы возрасту его клиентов. Найдя подходящее, он подавал заявление на паспорт и свидетельство о рождении; некоторые документы были выданы двадцать лет назад. Кларк держал целую фабрику удостоверений несуществующих личностей. Отдельные документы использовались многократно разными людьми. Делиз сказала правду: это была золотая жила. Кларк вел тщательный учет подлинных и фальшивых имен и адресов.
Я полагал, что моя помощница, конечно, первым делом посмотрела на букву «W», но на всякий случай проверил.
Обложки папок были очень старые, потрепанные, с погнутыми держателями. С большим трудом я отделил все, что числилось под W, и выложил на стол. Перелистав стопку еще раз, я вынул бумаги из папок и сложил на пол. Потом заметил, что три папки сорвались с держателя и завалились на дно секции. Ни на одной из них также не значилось фамилии Вуд. Не нашлось бумаг Мэри ни на «Виндзор», ни на «Касселз», ни на «Лес» [16]. В конце концов я обнаружил их на слово «Древесина».
Папка была довольно тонкая, но когда я вытащил из нее пожелтевшие от времени листки, сердце у меня забилось от волнения. Большая их часть касалась Дермота Вуда, покойного укладчика асфальта. Он подавал заявление на пособие по безработице под именем Эймонн Касселли, работая в «Страхан-Далгетти» под именем Вуд. В папке лежали ирландское свидетельство о рождении и паспорт, то и другое на имя Касселли, вероятно, поддельные, если только некто Касселли не умер в молодом возрасте и Вуд не выдал себя за него. Кроме того, имелся большой желтый конверт. С замиранием сердца я его открыл.
Конверт содержал несколько коричневатых фотографий.
На одной я увидел молодую цветущую женщину в платье служанки 30-х годов. На обороте стоял штамп фотоателье на Бэкингем-Палас-роуд; вероятно, это была предполагаемая бабушка Мэри. На другой был запечатлен теннисный корт, где та же девушка держала в руках поднос с напитками для игроков. Глаза ее были устремлены на легко узнаваемую, напоминающую собачью, физиономию Эдуарда Виндзора, принца Уэльского. Фоном служило нечто вроде обнесенной рвом крепости с пушками на стенах.
Я нашел книги и фотографии, подобранные Делиз, положил их на стол и стал пытаться определить запечатленных на снимках людей. Вот женщина, которую принц обнимает за плечи – это, надо полагать, Тельма Фернесс, его подруга на тот момент. Две другие дамы в группе – Фрида Дудли Уорд и Уоллис Симпсон, бывшая и будущая любовницы. Мужчина с усами на заднем плане – скорее всего, Эрнест Симпсон,
