Вернувшись в офис, я сделал несколько звонков. Финбар Салвей доложил, что несколько продвинулся в своих изысканиях. Он завел какие-то контакты в службе безопасности аэропорта и продиктовал мне данные из личного дела Коулмана, которое ему удалось посмотреть:
Ничего интересного эта информация мне не давала. Коулман по-прежнему выглядел добропорядочным гражданином – если не считать того, что он солгал о Хэдлам и Риштоне.
Я позвонил Джею. Трубку взяла Ловена.
– Как вы себя чувствуете, молодой человек? – спросила она.
– Никаких проблем, от которых не мог бы вылечить день хорошей работы, Ловена, – ответил я. Она хмыкнула. – Вы не могли бы вытащить Джея из постели? Сегодня я хочу начать пораньше.
– Вам нужен покой, Дейв. Я молилась за вас, но нельзя полагаться только на Господа. После таких травм надо вести себя очень осторожно: у вас может быть скрытое сотрясение мозга или разрыв селезенки.
– Все в порядке. Когда я валяюсь в кровати, мне только хуже. Джей подойдет?
– Все-таки берегите себя. Симптомы могут проявляться с большой задержкой. – Ловена говорила как профессионал. – Джей встал сегодня очень рано. Этот поганец Либерти устроил ему веселую жизнь, но ответственность идет Джею на пользу. Похоже, я еще уговорю его ходить со мной в церковь! Сейчас он уже собирается выходить, но только не вздумайте просить меня смотреть за сорванцом. Я сказала Джею: с какой стати мне навязывать его себе на шею? Если этого не делает Социальная служба, значит, они считают, что его мать вполне нормальна. Он ее ребенок, так пусть встает с дивана и занимается им сама.
С этими словами она повесила трубку. Я не мог осуждать ее за нежелание возиться с Либерти – но разве он не должен быть сегодня в школе?
Я рассмотрел карту Ранкорна. Планировка города выглядела весьма замысловато: Новый город, Старый город, кольцевая дорога…
Джей появился за несколько минут до Делиз, с Либерти на буксире. Либерти устроил сцену и отказался идти в школу, а Джей не хотел, чтобы он шатался по городу. Вспомнив, что случилось в прошлый раз, я согласился, но когда снова предложил отвезти его к матери, Либерти показал мне ту сторону своего характера, которую мне видеть еще не доводилось. Он бросился на пол и принялся визжать и бить ногами. Джей стоял над ним, вертя запястьями и не зная, куда деваться от смущения.
Чтобы отвлечь его, я спросил, не узнал ли он чего-нибудь нового о Коулмане.
– Вчера Либерти пролез в ресторан для персонала аэропорта, – мрачно ответил он. – Ходил от столика к столику и спрашивал Коулмана. Потом, когда мы вернулись в центральный зал, по радио передали объявление, что мистер Коулман просит мистера Уокера подойти к администратору: Либерти, естественно, всем представлялся. Мы подошли, и нас соединили с Коулманом по телефону. Я думал, он сдаст нас в полицию, но когда я сказал ему, что мы просто наводили о нем справки, он повесил трубку.
Эта новость улучшила мое настроение. Скорее всего она означала, что Коулману действительно есть что скрывать. Если бы Либерти Уокер принялся охотиться за мной, я бы без полиции не обошелся.
Джей сел за руль и мы втроем отправились в Ранкорн. Возле аэропорта, где велись дорожные работы, скопилась огромная пробка, но не на выезде из города, а на въезде. Хотя погода стояла ясная, я захватил новенький австралийский плащ, а на случай, если придется вести длительное наблюдение из машины, запасся также сэндвичами и пакетами с соком. На подъезде к Ранкорну, в Роксэвидже, мы миновали большую промышленную зону. Левая ее часть принадлежала Гордону. Больше всего это место походило на военную базу. На несколько миль вдоль дороги тянулось ограждение из проволочной сетки. Джей ехал так же медленно, как и весь поток машин на дороге. Через некоторое время показался новый город, состоящий из ровных рядов маленьких аккуратных домиков.
Ничего похожего на бетонные джунгли, которые я ожидал увидеть. Никаких граффити на стенах, а дома-коробки с круглыми окнами, которыми был знаменит этот городок, все снесли.
Прокружив не меньше двух часов и несколько раз заехав на автобусную полосу, Джей наконец припарковал машину в старой части города, и мы отыскали улицу, которая значилась в адресе агентства «Ранкорн». На стене дома рядом с конторой страхования автомобилей глазастый Либерти рассмотрел медную табличку с интересующим нас названием. Никакой двери, однако, мы не увидели. Я зашел в страховой офис и спросил у клерка, не знает ли он, как попасть в «Ранкорн-Недвижимость». Молодой человек передернул плечами и ответил, что их фирма не имеет никакого отношения к «Недвижимости», а на вопрос, что означает табличка на стене, промолчал.
Мои спутники стояли на другой стороне узкой улочки, и, когда я подошел к ним, Либерти уже подпрыгивал от нетерпения.
– Смотрите! Первый говорит этому пожилому, что вы приходили спрашивать про «Ранкорн- Недвижимость»! – Молодой человек, с которым я пытался пообщаться, разговаривал теперь со своим старшим коллегой. Оба смотрели на нас. Потом молодой исчез за дверью, а пожилой снял трубку телефона.
Я посмотрел на Либерти.
– Он кого-то отчитывает, – объяснил тот. – Говорит, что когда они давали согласие предоставить ю… юридический адрес, их никто не предупредил, что будут приезжать всякие мордовороты – это он про вас, босс! – и их запугивать. Он просит, чтобы их оградили от такого безобразия. Говорит, что вы не один и, похоже, вооружены. Это про нас! Ох, класс! Теперь вообще пошел ругаться.
Либерти работал лучше микрофона направленного действия.
Интересно, подумал я, с кем именно разговаривает страховой агент. Вероятно, с кем-то из гордоновских «серых пиджаков».
