неоднократно записан последним на лазерном диске. А словно для сравнения, на нем же представлено и то интервью, которое Григорий Алексеевич дал корреспонденту Центрального телевидения, прозвучавшее в эфире вечером того дня, когда и была произведена диверсия с полным отключением электричества в городе и его окрестностях.
Но ведь, известное дело, когда в бой брошены столь значительные средства и силы – непросто же лишить большой город электроэнергии на целые сутки и уложить пятерых человек, – это означает, что битва стоила таких «вложений». А за что, собственно, битва-то? Вот если ответить на этот вопрос, тогда и станет ясна расстановка враждующих сил. Именно этого в конечном счете ожидает от следственно- оперативной бригады «верхнее» начальство. Тот же Костя Меркулов. Им-то все равно, кто был в деле Куратором «проекта», а кто его шлепнул...
Не менее важно найти и главного исполнителя. Кто-то же «отключил» город! И этот «кто-то», получается, – большой умелец. А тот оператор, которого задержал Липняковский сразу, по горячим следам, – пробежал глазами Турецкий протокол его допроса, – скорее всего, никакого отношения к этой аварии, или как там ее ни называй! – пожалуй, прямого отношения не имеет. И тут он был прав, что указано им же и в протоколе допроса: надо срочно найти толкового специалиста по всяким компьютерным программам, их профессиональным секретам, и попросить того внимательно разобраться в сложившейся ситуации. Он же и догадку свою высказывает: в систему мог быть запущен самостирающийся вирус. Хотя это практически невозможно. Зато вполне возможно теоретически, что, правда, не одно и то же. Но почему ни Липняковский, ни Антон не обратили внимания на это заявление? А потому, наверное, что это и для них, как и для Турецкого, была даже и не высшая математика, а нечто вовсе запредельное. Компьютерной «грамотности» Александру Борисовичу в этом вопросе никогда не хватало. Так что же говорить о местных кадрах?..
Но это, грубо говоря, официальная сторона пребывания, если выражаться высоким «штилем». А главной своей заботой Александр Борисович по-прежнему считал поиск потерянной судьбы «полковника» Володи. Чем-то сильно «зацепил» Турецкого этот несчастный бомж, забывший свое прошлое. Только слышал о биографической амнезии до этого случая Александр Борисович, а увидеть наяву пришлось впервые. И у первого же, по сути, человека, встреченного им в Новороссийске в ночь «конца света».
Однако и намеченными мероприятиями по официальному расследованию следовало тоже заниматься, и Турецкий отправился к «местам происшествий», но не потому, что не доверял экспертам-криминалистам, задействованным следователем Липняковским, а потому что привык сам проверять свои соображения, подсказанные интуицией.
Когда Александр Борисович сообщил местному «важняку», что хотел бы съездить к тому месту, где были обнаружены трупы, и ему для этой цели нужна машина с «мигалкой» на случай непредвиденных осложнений с местными властями, – кто ж позволит бродить посторонним лицам по путям после того, что уже стало известно, – Липняковский немедленно сказал, что тоже отправится с ним. Оказалось, что и он не был на месте происшествия. Поэтому поехали вдвоем, а провожатым взяли одного из оперативников, производивших досмотр в тех местах, где были обнаружены два трупа. Ну а третий, как известно, был извлечен с задней площадки последнего вагона уже в Славянске, осмотр производили работники местной транспортной милиции. Не держать же поезд из-за этого? В общем да, конечно. Тем более что протокол осмотра двух тамбуров прилагался к трупу.
Первый труп был обнаружен сразу за Владимировкой. Он лежал на междупутье, с левой стороны по ходу поезда, ногами вперед. На машине подъехали почти вплотную к железнодорожной насыпи и пешком поднялись на пути. Оперативник походил, поискал немного и позвал, показывая на каменную россыпь. На камнях были видны темные пятна застывшей крови. Это означало, что, во-первых, тело было выброшено в дверь головой вперед и, во-вторых, что труп еще не остыл и сильно кровоточил. Ну да, проникающее ранение финкой, вспомнил Турецкий заключение эксперта-медика, было нанесено в область печени. Никаких документов и вообще ни одного предмета в карманах убитого обнаружено не было. В нормальных условиях такого практически не бывает, обязательно что-то остается – сигареты те же, зажигалка или спички, на худой конец. Значит, карманы были выпотрошены убийцей перед тем, как он выбросил труп в ночь.
До следующего трупа, как подсказал оперативник, было около четырех километров, на подъезде к поселку Нижнебаканский.
– Всю дорогу прочесали? – спросил Турецкий у оперативника после того, как сам внимательно осмотрел все вокруг места «находки».
– Нет, – ответил тот. – У нас уже имелась информация о местонахождении второго трупа. Передали железнодорожники, видел машинист поезда, а, собственно, нашел обходчик, с него сняли показания.
– Я читал, помню.
– А еще там, до нас, уже побывала транспортная милиция... Но они клянутся, что ничего не трогали. А мы на машине подъехали, далеко же.
– Не близко, – согласился Турецкий. – Но ничего не поделаешь. Скажите водителю, чтоб ехал туда потихоньку. Да и вам, Витольд Кузьмич, я думаю, тоже стоит на машине. А мы уж вдвоем с лейтенантом как-нибудь.
Но Липняковский запротестовал. Идти, так всем. Опер побежал сказать шоферу, а следователи неторопливо отправились по междупутью, внимательно посматривая по сторонам. Что они искали, Турецкий не мог бы сказать. Он просто внимательно смотрел себе под ноги и по сторонам, ограниченным рельсами железнодорожного пути. И не зря.
Где-то метров через четыреста он увидел красный предмет – небольшой и блестящий. Подошел, присел, осмотрел – это была обыкновенная пластмассовая зажигалка.
Липняковский навис над ним.
– Зажигалка? – догадался он. Их тут вдоль полотна – десятки.
– Возможно, – ответил Турецкий, доставая из кармана целлофановый пакет, несколько штук он взял у тетки дома. – Только я почему-то пока не встретил ни одной.
– Возле вокзала, – поправился следователь.
– То-то и оно, – Турецкий кивнул и аккуратно уложил зажигалку в пакетик, посмотрел на солнце. – Полная, – сказал со значением. – Такие обычно не выбрасывают. Так, друзья мои, попрошу быть предельно внимательными.
– А что мы ищем? – спросил оперативник.
– Вот когда найдем, – усмехнулся Турецкий, – тогда я вам, лейтенант, и скажу.
Начатую, но несмятую пачку сигарет «Мальборо» нашли немного позже, в десятке метров впереди. Такие тоже не выбрасывают. И она тоже «улеглась» в отдельном пакете.
– Я еще ни в чем не уверен, – сказал оперу Турецкий, – но на них могли остаться следы пальцев кого- нибудь из наших фигурантов. Во всяком случае, не исключаю.
– Ну и что? – не понял тот. – Какая разница, чьи они?
– Видите ли, молодой человек, – снисходительно заметил Александр Борисович и улыбнулся Липняковскому, который с интересом слушал разговор, – просто так, без необходимости, почти полную пачку дорогих сигарет и зажигалку не выбрасывают из поезда. Особенно на ходу, ведь так?
Тот кивнул.
– Вот и смотрите, что могло еще вылететь из открытой двери тамбура.
Липняковский одобрительно хмыкнул. Ну слава богу, значит, он одобрял подходы и действия Турецкого? Уже успех... А опер словно завелся: если до сих пор лениво тянулся позади, то теперь бодро зашагал впереди, успех соседа всегда подбадривает.
Связку ключей он обнаружил между рельсами обратного пути. Кинулся к ней, но остановился и торжествующе посмотрел на Александра Борисовича. И Турецкий тоже обрадовался. Эта находка была уже не просто «кое-что».
– Ну-ка, включите, молодой человек, свою «соображалку», – улыбаясь, предложил он лейтенанту. – Почему они именно здесь?
Липняковский, которого все как-то обходили вниманием, попытался что-то сказать, но Турецкий жестом остановил его.
– Дайте лейтенанту подумать.
А тот вдруг заулыбался.
