Ярмарка в Сокольниках

Ух, как полковник взвился при этих словах! А Меркулов, как будто бы потеряв интерес ко всей этой истории, стал копаться в ящике стола, выуживая оттуда различные бумажки. В комнате воцарилась напряженная тишина. Наконец он нашел бланки протокола допроса свидетелей и раздал их чекистам, коротко бросив при этом:

— Запишите свои показания.

Генерал и полковник, словно школьники, склонились над столом. Писали они долго, я как дурак все сидел на подоконнике, а Меркулов чистил стол.

Откровенно говоря, я не совсем понимал, что происходит. Что за американский шпион? При чем здесь «наши» убийства? Ведь дело Меркулов передал в прокуратуру Сокольнического района по территориальности? И тут я заметил, что в кабинете моего начальника произошла некоторая пертурбация: столик с графином переехал в дальний угол, а ненавистный мне фикус занял центральное положение у окна. Я даже присвистнул вслух от своей догадки, чем чрезвычайно испугал товарищей из органов. Дело в том, что у Меркулова начинается реформаторский зуд, как только он получает в свое производство новое серьезное дело. Очередная перестановка в кабинете явно свидетельствовала, что Меркулову (и, естественно, мне) предстояло расследовать дело о двойном убийстве — Ракитина и его подруги.

Самодопрашиваемые, наконец, закончили свою писанину, шлепнули листки на стол перед Меркуловым и, отдав нам честь, чеканя шаг, вышли из кабинета. В ту же секунду заверещал селектор, и голос секретарши городского прокурора произнес:

— Следователь Меркулов, вы просили засекретить дело Ракитина? Вас ожидают прокурор Москвы товарищ Мальков и начальник отдела по надзору за органами безопасности товарищ Фунтов!

Мсркулов провел по микрофону селектора несколько раз карандашом, что на его языке означало — сейчас буду. Он пробежал глазами показания, одно сунул в папку, а второе кинул на мой стол и быстро вышел из кабинета. Потом так же быстро вошел обратно, вытащил из пишущей машинки лист, бросил одну из его копий на мой стол, сделал носом и пальцами движение — «пока, мол, я у Малькова буду заниматься глупостями, займись делом» и на этот раз ушел надолго.

Я быстро прочитал машинописный текст:

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

(о соединении уголовных дел)

Следователь по особо важным делам Мосгорпрокуратуры Меркулов, рассмотрев материалы уголовных дел, возбужденных по факту убийства гражданина Ракитина и неустановленной следствием женщины, руководствуясь ст. 26 УПК РСФСР, —

ПОСТАНОВИЛ:

1. Принимаю во внимание указание Генерального прокурора СССР, поручившего лично мне расследование убийств, — принять оба дела к своему производству, засекретить их, присвоив гриф «сов. секретно» и вести следствие по спецправилам расследования секретных дел.

2. Ввиду того, что оба преступления связаны между собою, — соединить их в одном производстве.

3. Поскольку расследование вышеуказанных преступлений представляет значительную сложность, создать следственную бригаду в составе К. Д. Меркулов (бригадир), В. С. Грязнов (сотрудник МУРа) и А. Б. Турецкий (стажер следователя).

Следователь по особо важным делам

Советник юстиции К. Меркулов

Вот тебе и территориальность! Значит, Меркулова вызвал к себе Генеральный прокурор Рекунков, с утра пораньше. Но обычно прокуроры и следователи не торопятся принимать к расследованию нераскрытые убийства. Это дело нашей милиции — Московского уголовного розыска — искать убийц, прокуратура же собирает доказательства, изобличает преступников и направляет дело в суд. Дело пахло керосином, если ее сиятельство партия взяла это дело на контроль. Да, кстати, что там написал этот полковник из КГБ?

«Я являюсь начальником 3 отдела УКГБ по гор. Москве и Московской области. Наше подразделение занимается иностранцами, устанавливающими контакты с москвичами.

В гостинице „Белград“ в течение трех недель проживал приехавший для сбора материала о жизни советского общества американский журналист З2бигнев Подгурский (друзья зовут его Бигги). С момента его приземления мой отдел вел и разрабатывал его маршрут. Сам того не зная, Подгурский делал то, что хотели мы: встречался с людьми, которым мы подкладывали информацию для его книги, обедал за столиком с микрофоном, спал с „нашей“ женщиной. Она и сообщила мне, что 17 ноября у Подгурского встреча на ярмарке в Сокольниках.

Мы не знали человека, вступившего в контакт с американцем, поэтому мы шли от Подгурского. Мы решили проследить за этой встречей, но не придавали ей большого значения — многие московские фарцовщики пытаются сбыть свой товар иностранцам, и лучшего места для этой цели, чем сокольническая ярмарка, не сыскать.

Мы бы все выяснили, если бы этот человек дошел до Подгурского, но они не встретились. Лишь сегодня мы узнали, что этим человеком был ответственный сотрудник Внешторга Ракитин. Конечно, тут скрыта загадка — почему такой человек, как Ракитин, пошел на встречу с Подгурским? Непредвиденное обстоятельство спутало наши карты: мы ждали этого человека внутри, то есть на ярмарке, и не знали, что КГБ Центра отдаст внезапное указание руководству дивизии Дзержинского — задержать на час доступ людей на ярмарку. Это обстоятельство привело к тому, что мы не только упустили Ракитина и его портфель, но и как бы допустили его убийство.

Завтра, 19 ноября, Подгурский покидает пределы СССР. Мы договорились об этом с МИДом. Пока же мы следим за каждым его шагом: помимо микрофонов и телекамер в его номере, мы установили инфракрасные фотоаппараты, которые фиксируют любое его действие даже в полной темноте.

Протокол записан собственноручно.

Павлов».

Что-то не нравилось мне в этом объяснении. Не нравилось — и все. Хотя и смахивало на боевик. В голове вертелось пять тысяч вопросов. Но я знал, что Меркулов терпеть не может детской игры в почемучки. Так было и на этот раз. Он вернулся в кабинет, безмолвно дал мне подписать допуск и стал напяливать на себя пальто.

— Едем в морг на опознание.

— А… — я было раскрыл рот, толком не зная, что спросить, и потому замолк на полуслове.

Меркулов засмеялся:

— Вот именно, Саша, «а». Оставим все вопросы открытыми. — Меркулов вытащил свой «Дымок», присел на край стола, закурил. — Похоже, товарищ Турецкий, мы вляпались с вами в хорошее дерьмецо.

— Повторите, Константин Дмитрич, слово не понял! — весело сказал я.

2

Первая Градская больница расположена в самом начале Ленинского проспекта, между Нескучным садом и Министерством высшего образования, морг занимает в ней полуподвальное помещение в шестом