Лотта сказала:
— Вытереть пыль я могу и позже. А сейчас мне надо решить, какое платье здесь самое нарядное.
Лотте пришлось трудно, потому что там было столько разных платьев, и голубых, и красных, и желтых, и клетчатых, и полосатых, и в крапинку, и пестрых.
— Белое вышитое платье — самое нарядное, — сказала в конце концов Лотта. — Его она будет носить только по воскресеньям.
— Правильно, — одобрила тетушка Берг. — Не разрешай ей носить его в будни.
Потом тетушка Берг потрепала Лотту по щеке и сказала:
— Ну, пожалуй, тут все в порядке, так что пойду-ка я к себе домой.
Лотта кивнула:
— Давай иди! Если увидишь Нюманов, передай, что я живу теперь в моем собственном доме и никогда больше к ним не вернусь.
— Ладно, передам, — пообещала тетушка Берг и ушла. Но когда она уже наполовину спустилась с лестницы, Лотта закричала ей вслед:
— Послушай-ка, тетушка Берг, ведь мне еще нужна еда!
— Конечно же, — сказала тетушка Берг.
— А ты можешь меня кормить? — спросила Лотта.
— Да, но тебе придется самой приходить за едой, — сказала тетушка Берг. — Я не в силах бегать рысью вверх-вниз по лестнице.
Но в эту минуту Лотта увидела корзину, свисавшую с крюка на потолке, и закричала:
— Знаешь, тетушка Берг, я придумала кое-что просто мировое!
Что же придумала Лотта? Оказывается, можно привязать к корзинке длинную веревку и опустить ее через окошко, а тетушка Берг положит в корзинку еду…
— Потом стоит только потянуть корзинку вверх: раз-два — и готово… кушать подано! — сказала Лотта.
— А ты на выдумки хитра! — сказала тетушка Берг.
И тетушка Берг покорно пошла домой, чтобы принести Лотте еду. Когда она вернулась, Лотта уже спустила вниз корзину и ждала.
— Раз-два — и готово… Кушать подано! — закричала тетушка Берг.
— Не говори, что ты мне посылаешь! — закричала Лотта. — Хочу сама увидеть!
И она подняла наверх корзинку; там лежали бутылочка лимонада, две соломинки, чтобы пить его, холодный блин, завернутый в бумагу, и маленькая баночка джема.
— Лучше, чем у Нюманов, — сказала Лотта. — Привет, тетушка Берг! И большое спасибо!
Тетушка Берг ушла. Лотта положила блин на стол и щедро намазала его джемом. Затем свернула блин в трубочку и, держа его обеими руками, стала откусывать небольшие кусочки.
Каждый кусочек она запивала лимонадом через соломинку.
— До чего удобно! — восхищалась Лотта. — И посуду мыть не надо. А люди почему-то говорят, что с домашним козяйством — одни хлопоты!
Лотта совершенно не считала, что с домашним козяйством одни хлопоты. Наоборот, сплошные удовольствия! Поев, она вытерла губы тряпкой, которой вытирала пыль со своей мебели — со столика и с комода, со стульев, с кровати и с картины «Красная Шапочка и Серый Волк». Затем она постелила постель в кукольной кроватке Виоле Линнеа, а в детской кроватке — себе и Бамсе. Она была так рада, что все время напевала коротенькую песенку:
— Хотя вообще-то никакой кошки у меня нет, — сказала Лотта.
К ЛОТТЕ ПРИХОДЯТ ГОСТИ
Лотта долго-предолго играла с Виолой Линнеа, с Бамсе и кукольным сервизом и еще пять раз вытирала пыль с мебели. Но потом села на стул и задумалась.
— Боже мой, — сказала она Бамсе. — Что делают целыми днями в домашнем козяйстве?
Только она произнесла эти слова, как услышала, что кто-то поднимается по лестнице; это были Юнас и Миа Мария.
— Я переехала, — сообщила Лотта.
— Мы уже знаем, — сказал Юнас. — Об этом говорила тетушка Берг.
— Я буду жить здесь всю свою жизнь, — продолжала Лотта.
— Ты так думаешь, да? — сказал Юнас.
А Миа Мария подбежала прямо к кукольному сервизу.
— Ой! Не-а, не может быть! — воскликнула она, поднимая чашечки, и полоскательницу, и кофейник. — Ой, не-а, не может быть!
Затем она увидела Виолу Линнеа и все ее платья.
— Не-а, не может быть, ой! — снова воскликнула Миа Мария и стала рыться в платьях, чтобы посмотреть, сколько их всего.
— Оставь, не твои! — сказала Лотта. — Это мой дом и мои вещи.
— Фу ты, ну ты! Я, верно, тоже могу здесь играть, — обиделась Миа Мария.
— Да, хотя очень недолго, — сказала Лотта. А потом спросила:
— Мама плачет?
— Ничего она не плачет, — ответил Юнас.
И тут Лотта услыхала, как кто-то внизу на лестнице произносит:
— Конечно же, я плачу!
И в комнате появилась мама.
— Конечно же, я плачу из-за моей малышки Лотты.
Довольная Лотта кивнула головой:
— Ничего не поделаешь! Я уже переехала, и у меня есть домашнее козяйство.
— Вижу, — сказала мама. — А как у тебя уютно!
— Да, гораздо лучше, чем дома, — сказала Лотта.
— Я принесла тебе небольшой цветок. Ведь так принято — приносить цветы, когда переезжают, — объяснила мама, передавая горшочек с красной геранью.
— Здорово придумано, — обрадовалась Лотта. — Я поставлю цветок на окно. Спасибо тебе.
Лотта еще раз вытерла пыль со всей мебели, чтоб это видели мама, и Миа Мария, и Юнас и сочли бы, что Лотта способна вести домашнее козяйство. Но когда она кончила вытирать пыль, мама сказала:
— А ты не пойдешь домой обедать вместе с Юнасом и Миа Марией?
— Нет, меня кормит тетушка Берг, — сказала Лотта и продемонстрировала, как хитроумно они все устроили с этой корзинкой.
— Во всяком случае, ты не такая уж дурочка, — заметил Юнас.
Затем, усевшись на пол, стал читать старые еженедельные газеты, которые нашел в углу. А мама сказала:
— Тогда до свидания, малышка Лотта! Если вздумаешь снова переехать домой к Рождеству или что- нибудь в этом роде, знай, мы все будем рады.
