— Если Бамсе встретится с каким-нибудь старым троллем, то, очевидно, гораздо страшнее станет старому троллю, — сказал папа.
— А ты не помнишь, когда видела Бамсе в последний раз? — спросила мама.
Лотта немножко подумала.
— В двенадцать часов, — сказала она.
Хотя Лотта ни капельки не смыслит во времени и в часах, так что все это — одни враки. Папа говорит, что Лотта — отчаянная вруша, которая мелет все, что ей приходит в голову.
Но я вспомнила, что Лотта держала Бамсе, когда мы были возле птичьего гнезда. Все вместе мы пошли к дереву, на которое карабкались. Ведь мы с Юнасом знали, что птичье гнездо совсем рядом с ним.
И возле куста с птичьим гнездом в самом деле сидел Бамсе. Лотта взяла его, поцеловала в пятачок и сказала:
— Малыш Бамсе, ты все время смотрел здесь на эти миленькие-премиленькие яички!
Юнас сказал, что бедная мама-птичка, верно, так и не осмелилась вернуться сегодня к своему гнезду, потому что поросенко-медведи самые лучшие в мире пугала птиц.
Тут Лотта рассердилась и сказала:
— Бамсе никого не тронул. Он только смотрел на эти миленькие-премиленькие яички.
Потом мы поехали домой, и Юнас все время сидел закутанный в одеяло.
Мама и папа, как обычно, пришли вечером в детскую пожелать нам спокойной ночи. Папа встал возле кроватки Лотты, где она лежала рядом со своим замызганным Бамсе.
— Ну, Маленькая Гроза, — спросил папа, — что было веселее всего сегодня? Верно, когда мы нашли Бамсе?
— Не-а, веселее всего было, когда Юнас свалился в озеро, — сказала Лотта.
МЫ ЕДЕМ К БАБУШКЕ И ДЕДУШКЕ
Когда наступает лето, мы с мамой едем к бабушке и дедушке за город. Папа тоже приезжает туда, когда у него отпуск. К бабушке мы едем поездом, потому что мама не умеет водить машину.
— В поезде слушайтесь маму, чтобы ей не было с вами слишком трудно, — сказал папа на вокзале, когда мы нынешним летом ехали к бабушке и дедушке.
— Мы должны слушаться ее только в поезде? — спросил Юнас.
— Нет, всюду, — ответил папа.
— Ты сказал, что надо слушаться маму только в поезде, — настаивал Юнас.
Но тут как раз поезд тронулся, так что папа успел только помахать нам рукой, а мы тоже махали ему и кричали: «До свидания!»
Мы ехали почти что в отдельном маленьком купе. С нами ехал еще один старый дяденька — единственный, кто там еще поместился. Лотта взяла с собой Бамсе, а я — свою самую большую куклу, которую зовут Мауд Ивонн Марлен.
У этого дяденьки была на подбородке бородавка, и когда он вышел постоять немного у окна в коридоре, Лотта очень громко шепнула маме:
— У этого дяденьки бородавка на подбородке.
— Тихо, — шепнула в ответ мама, — он может услышать.
Тут Лотта очень удивилась и сказала:
— А разве он сам не знает, что у него на подбородке бородавка?
Потом пришел проводник и проверил билеты. Билеты были только у мамы и Юнаса, потому что мы с Лоттой ездим пока бесплатно.
— Сколько лет этой маленькой девочке? — спросил проводник, указывая на меня.
Я сказала, что мне скоро исполнится шесть лет. Он не спросил, сколько лет Лотте, ведь сразу видно: она слишком мала и ей никакой билет не нужен.
Но Лотта сказала:
— Мне четыре года, а маме тридцать два, а это — Бамсе.
Тут проводник засмеялся и сказал, что в этом поезде все мишки ездят бесплатно.
Мы только сперва сидели тихо и смотрели в окно, а потом нам это надоело. Мы с Юнасом пошли в коридор и зашли в чужое купе — поболтать с незнакомыми людьми. Но иногда мы возвращались к маме, чтобы она не беспокоилась. Мама без конца рассказывала сказки Лотте, чтобы она сидела смирно. Мама не позволяла Лотте выходить в коридор; ведь никогда не знаешь, что вздумается Лотте, говорит мама.
— Расскажи о козлах Брусе[1], а не то я выйду в коридор, — угрожала маме Лотта.
В поезде мы ели бутерброды и пили лимонад. Внезапно Лотта сняла ломтик колбасы со своего бутерброда и прилепила его к стеклу.
Мама страшно рассердилась на нее за это и сказала:
— Ты зачем пачкаешь окно колбасой?
— А потому что она приклеивается гораздо лучше, чем фрикадельки, — сказала Лотта.
Тут мама еще сильнее рассердилась на нее. И маме пришлось долго-предолго тереть бумажной салфеткой окно, прежде чем оно стало чистым после ломтика колбасы, который приклеила Лотта.
Один раз, когда поезд остановился на станции, Юнас придумал, что нам с ним надо выйти из вагона подышать свежим воздухом. Мы не могли открыть дверь, но одна тетенька нам помогла.
— Вам в самом деле надо выйти на этой станции? — спросила она.
— Да, — сказали мы.
Потому что нам в самом деле надо было выйти, но надо было и вернуться назад.
Сойдя с поезда, мы все же добрались до самого последнего вагона и как раз перед тем, как поезд тронулся, вскочили на подножку этого последнего вагона и прошли весь состав, прежде чем оказались возле нашего собственного купе. И увидели, как мама вместе с тетенькой, что помогла нам открыть дверь вагона, разговаривают с проводником. И мама вдруг закричала:
— Остановите поезд, мои дети слезли на станции…
Но мы уже были возле нашего купе, и Юнас сказал:
— Хотя мы и снова влезли в вагон.
Тут мама заплакала, а проводник и тетенька, что помогла нам открыть дверь, стали нас ругать. Хотя зачем тетеньке ругаться, если она сама помогла нам открыть дверь?
— Сейчас же идите в купе к Лотте и с места не двигайтесь! — сказала мама.
Но Лотты в купе не было. Она исчезла. Тут мама чуть снова не заплакала, и мы все вместе пошли искать Лотту. В конце концов мы нашли ее в купе очень далеко от нашего, где она выступала перед толпой людей. Мы слушали, как она рассказывала:
— А в нашем купе едет дяденька, у которого бородавка, но он сам об этом не знает…
Тут мама крепко схватила Лотту за руку и потащила ее в наше собственное купе. И нам пришлось сидеть там тихо-претихо, потому что мама сердилась на нас и говорила, что легче углядеть за целым стадом бешеных телят, чем за нами.
И тут я подумала, что скоро увижу телят у бабушки с дедушкой. И мне стало так весело!
Когда мы приехали, бабушка с дедушкой встречали нас на веранде. А их пес, которого зовут Лукас, лаял и прыгал, а в саду пахло летом.
— Неужто это — мои маленькие золотые детки? — воскликнула бабушка.
— Да уж, это — чудные золотые детки, — сказала мама.
— Завтра утром поедете верхом на Буланке, — пообещал дедушка.
— Спуститесь со мной вниз, на гумно, и увидите котят Мурры, — сказала бабушка.
Лотта дернула бабушку за передник и спросила:
— Бабушка, а у тебя в шкафу осталось еще хоть несколько карамелек?
— О, да, вполне возможно, — ответила бабушка. — Может, у меня в шкафу еще найдется несколько
