— Я помню два лица из тех времен. Оба смотрят на меня из-за толстых золотых прутьев. У одного большая черная борода и он кричит, у второго бороды нет вовсе, а на его лице отразилось страдание. Я никак не могу вспомнить слова, которые при этом говорились, но помню, что это были злые, пугающие слова, а еще мольбы. И жуткий запах крови, а потом нож впивается в меня.
И еще одна странность. Это случилось уже позднее. Я совершенно уверен, что это было на самом деле, хотя и помню не очень хорошо. Нас с Маленьким Сновидцем затащили в лодку. Маленький Сновидец — это мой брат. Море было неспокойно, женщина в темном капюшоне выкрикивала приказания вооруженному мужчине, который греб изо всех сил, пот заливал его лицо. Парус порвался и хлопал на ветру, от него уже не было никакой пользы, тогда мы сошли на берег. Тот же мужчина схватил меня и отнес в пещеру. Маленький Сновидец кричал. Женщина шагала по пещере взад-вперед и произносила какие-то заклинания на непонятном языке, а снаружи бушевал шторм. Мне даже вспоминать страшно, как вода ворвалась в пещеру, бросалась на нас, пытаясь утащить в море.
Мой младший брат плакал, а я дрожал от страха. Какая-то сила на нас злилась, видимо Посейдон. Мы попали в немилость к богам, и сомнений в том быть не могло. Наконец волны начали отступать, женщина обняла нас и велела ложиться спать. Я прекрасно помню ее слова: «Вы ляжете спать мальчиками, а проснетесь мужчинами и будете заботиться друг о друге, и о вас будут заботиться».
Оргеторикс молча смотрел на огонь, потом убрал ножик, встал и пошел к дереву, которое цеплялось за скалу тремя крючковатыми корнями. Вдали ночь прорезали крошечные огоньки многочисленных костров.
— Тем человеком с лицом полным страдания был ты, Мерлин, — не глядя на меня, сказал он. — Теперь я вспомнил. А человек с бородой…
— Да, — подтвердил я еще не сказанные слова. — Твой отец.
Я тоже встал и подошел к нему. Его руки были скрещены на груди, он смотрел вниз на извилистую тропинку, которая приведет нас к ближайшей горе прямо в расположение армии.
— Гнилая Кость. Страшное имя для человека. Он предал свою семью. Он обрек нас с Маленьким Сновидцем на изгнание.
Я молчал. У ненависти и гнева есть свой запах. Оргеторикс многого не знал, но ненависть к Ясону переполняла его сердце, а я не был готов освободить его от нее.
Он тяжело вздохнул и повернулся ко мне:
— Как мне кажется, та женщина в пещере и была моей матерью. Только почему она говорила на непонятном языке? Не представляю.
— Медея.
— Из Колхиды.
— Это другая страна. Там говорят на другом, более древнем языке.
— В самом деле? Тогда все сходится. Мне никто не мог объяснить. Она была дочерью царя по имени Эет. Кого бы я ни спрашивал, никто о нем не слышал. Один человек как-то рассказывал об овечьей шкуре, из которой сыпалось золото, оно как раз было в той земле, в Колхиде. Я решил, что это какой-то остров. Но ты говоришь, что это другая, очень древняя страна. Да, видимо, наш с братом дом очень далеко отсюда.
Они пробудились от крепкого сна и, взявшись за руки, вышли из пещеры, но это больше не была прибрежная пещера, где Посейдон пытался их убить. Это было местечко в горах, теплое, душистое, там была целая система пещер, в которых вечно гулял легкий ветерок, его шелест был похож на ласковый голос.
И теперь, уже мужчина, Оргеторикс только что стал свидетелем того, как грабили это самое место. Дети вышли из оракула в Аркамоне.
Вдруг Оргеторикс повеселел. Он оторвался от созерцания долины, схватился за две сросшиеся ветки, подтянулся на них и уселся в развилке; он долго смотрел на меня с явным интересом. Потом кивнул, словно что-то стало для него понятным. Так оно и было. И продолжил:
— Я гораздо лучше помню то, что происходило после. Кругом росли фруктовые деревья и оливы. Мы принялись есть как сумасшедшие, как двое маленьких воришек, оказавшиеся неизвестно где. После всех ужасов, которые мы перенесли в океане, это был настоящий рай. Мы прятались в лесу и наблюдали за людьми, которые приходили и уходили, беседовали с пещерой. Все это представлялось нам очень забавным. Иногда эти люди приносили приготовленное мясо и оставляли его у пещеры, а когда они уходили, появлялись какие-то мужчины и забирали его. Нередко нам удавалось стащить кусочек мяса, а еще там было вино, но мы не знали, что это такое. Однажды мы здорово напились, и нас обнаружили. Но откуда ни возьмись свалился ворон и погнал нас в лес, прочь от наших преследователей. Мы смогли удрать, но ничего не соображали, и нам было очень плохо. Помню, на нас натолкнулся какой-то мужчина. У него был шлем, сиявший, как золото, на шлеме была изображена хищная птица с раскинутыми крыльями, она как бы поднималась из короны. У его лошади была жуткая маска, которая делала ее похожей на демона. Этот человек был Беловис, потомок великого царя битуригов, он сжалился над нами. Я не знаю, что он делал в оракуле, — нас, кельтов, можно встретить повсюду, ты, наверное, уже заметил это. Он забрал нас с собой на север, в свою крепость, там мы воспитывались и росли как его приемные дети.
Оргеторикс спрыгнул с дерева и потер руки, словно они замерзли, хотя вечер был теплым и безветренным. Мне показалось, что он доволен нашей беседой.
— Вот, пожалуй, и все… Мерлин… — улыбнулся он. — У меня есть несколько вопросов, я хотел бы задать их тебе.
— Ну, если я знаю ответы…
— Я хочу спросить про моего брата. Ты видел меня в Аркамоне. Ты — часть моей жизни, нет сомнений. А видел ли ты моего брата?
Он с надеждой ловил мой взгляд. Мне подумалось, что взгляд у него какой-то неживой. И я решил соврать. Я не был полностью уверен в том, что хотя и знал, но пока не видел. Зачем напрасно обнадеживать Оргеторикса. Я уже проболтался Ясону, и это было ошибкой.
Ясон!
Интересно, где он сейчас? Сколько времени провели мы с Илькаваром в подземном царстве? Возможно, аргонавты уже присоединились к армии и разыскивают призраков и виновных в своих бедах.
— Если помнишь, предсказательница сказала, что он находится между двух стен, омываемых океаном, что он правит своей землей…
— Хотя сам этого не знает! Да. Я помню ее слова. А еще я знаю, что ты там был. Прятался в скалах и подслушивал. Я точно знаю. — Он засмеялся. — Хотя тогда я не знал, кто ты такой. Ты следишь за мной, Мерлин?
— Нет, я следую по предначертанному пути. Не спрашивай почему. Иногда оказывается, что моя Тропа пересекает мое же прошлое. Вот и весь секрет.
Оргеторикс покачал головой, он не понял значения сказанного, и его смутили мои слова.
— До чего же ты стар. А скажи, ты любил мою мать?
— Я никогда не любил Медею, — честно признался я.
Его вопрос был как удар ниже пояса. Я вспомнил Пронзительный Взгляд, мое изумление, нахлынувшие воспоминания о нашем общем прошлом в те более добрые, светлые времена нашей дружбы. До Колхиды.
Оргеторикс не заметил моего смятения, он настаивал:
— Тогда, может быть, ты любил моего отца?
— Да, я любил Ясона.
— Ты любил человека, которого я ненавижу. Как это странно. Как странно, что мы сейчас стоим здесь. Оба знаем то, что знаем, а я все-таки изливаю тебе свою душу.
Может, следует сказать ему, где его брат? Рассказать все, что я знаю про его брата, с которым он вместе охотился, скакал на лошадях, воспитывался и рос под присмотром внимательных, заботливых, но непонимающих глаз Беловиса?
Оргеторикс сам избавил меня от мук, он вдруг снова заговорил:
— Я потерял его. Он исчез. Все произошло так странно, Мерлин. Маленький Сновидец. Однажды мы с ним ехали по глубокому ущелью. Был тихий летний день. Мы оправлялись от царапин, полученных во время
