— Меня не взяли.
— О! — Софи нахмурилась. — Моя сестра Флер... она на пять лет старше меня... она работает в банке и ее отправили на год в Нью-Йорк. Ей там по-настоящему понравилось.
— Мама с папой говорят, там отлично, — сказал Пол. — Хорошая жаркая погода, люди очень дружелюбные. Мне бы хотелось к ним съездить — когда-нибудь, когда накоплю достаточно денег.
— А Флер сейчас на Борнео, — сказала Софи. — Потом ее, наверное, пошлют в Токио или Чили. Путешествия ей в работе нравятся больше всего.
Пол решил, что ему плевать на Флер.
— Звучит заманчиво, — сказал он.
— Ну, по большей части она сидит за столом и разговаривает по телефону, — ответила Софи. — И сомневаюсь, что у нее есть время погулять, посмотреть город. Тем не менее, наверное, приятно знать, что ты в той самой стране, где потрясающие пейзажи и обычаи, пусть тебе и не удается выкроить минутку их посмотреть, а потом уже пора ехать домой. И со мной тоже так, — добавила она с легкой ироничной улыбкой. — К нам приехала погостить моя кузина из провинции, она ходила смотреть Тауэр, собор Святого Павла, Планетарий, Колесо обозрения и еще много чего, а через неделю вернулась к себе в Норвич. А я живу тут с трех лет и ничего этого не видела. Наверное, рано или поздно схожу посмотрю. Даже забавно: со всех сторон тебя окружает множество удивительных вещей, а ты и не подозреваешь об их существовании.
У Пола возникло ощущение, что она говорит нечто важное, но он никак не мог сообразить, что именно.
— Я был как-то в Планетарии, — сказал он, — со школьной экскурсией. Не могу сказать, что мне там понравилось. Все время приходилось запрокидывать голову, чтобы увидеть, что происходит, и я вывернул шею.
На это никто не нашелся бы что сказать, а поэтому Софи должным образом ничего и не сказала. Полу показалось, что дела принимают дурной оборот. Но ведь это же та стадия, когда им полагается говорить обо всем: о семье, воспоминаниях детства и все такое — и потерять счет времени, и, наконец, придут официанты и их вышвырнут, потому что хотят прибраться и пойти домой. Он не сомневался, что именно так бывает у других, и, надо думать, дядя Тревор и муж кузины Эрик вели себя именно так и получили хотя бы проходной балл, то есть остались на следующий раунд. Он попытался придумать многозначительную реплику по поводу Жизни, но в голову ничего не шло.
— Ешь булочку, — сказала она. — Что?
— Булочку. Ты к ней даже не притронулся.
— А, верно.
Он был совсем не голоден и не питал иллюзий относительно того, какое это зрелище, когда он поглощает пищу. Если уж на то пошло, он всегда недоумевал, почему столько свиданий, условленных и случайных встреч так или иначе связаны с едой. Ведь сколько ни напрягай воображение, потребление блюд никак не может считаться привлекательным, и даже золотые девочки и мальчики, когда пьют суп, издают звуки, как канализация в гостинице. Он застенчиво откусил от твердой как камень булочки, болезненно сознавая, что по переду его рубашки камнепадом сыплются крошки.
— Ты старый свитер принес? — спросила Софи. Пол с благодарностью кивнул.
— Не знаю, действительно ли он всерьез говорил или у него просто такие шутки, но я решил, что лучше не рисковать. А ты?
Ее брови сдвинулись к переносице.
— А почему бы еще на мне был этот неряшливый старый костюм, который я купила за шесть фунтов в магазинчике армии спасения? — ответила она вопросом на вопрос. — Впрочем, мне-то плевать, терпеть не могу эти идиотские деловые тряпки. Маме пришлось самой идти все покупать, я ведь понятия не имею, как они должны выглядеть. Такое впечатление, что опять попала в школу и хожу в форме.
Пол кивнул. На воле он носил взаимозаменяемые джинсы и то, что попалось под руку в коробке для футболок и прошло проверку обнюхиванием. Облачаться в костюм он считал дурацким пережитком прошлого века, а необходимость стирать и гладить рубашки обернулась гадким потрясением, точно он пошел с насморком к врачу, а тот прописал ему курс пиявок.
— Я так до конца и не понял, что нам полагается там делать, — сказал он. — И вообще, зачем им нужно подземное хранилище? Я думал, такое бывает только в банках.
Она покачала головой.
— А еще в юридических и бухгалтерских конторах. В конторе моего отца есть подземное хранилище. Ну, оно только так называется, на самом деле это переоборудованный туалет с сейфовым замком. Там держат паевые сертификаты, закладные и тому подобное.
Он на минуту задумался.
— А что, если 'Дж. В. Уэлс и Ко' как раз этим и заняты? — выдвинул он гипотезу. — Может быть, они просто бухгалтерская контора?
— Сомневаюсь, — возразила она. — Я, конечно, не специалист, но на папину контору это не слишком похоже. На мой взгляд, они скорее биржевые брокеры или занимаются импортом-экспортом. Или товарами широкого потребления, что бы это ни подразумевало. Думаю, они много чего скупают у одних компаний и перепродают другим за сумму большую, чем заплатили сами.
— Ты говоришь про бокситы?
— Ага, хотя вот бокситы-то сюда как раз не вписываются. Может, они занимаются не только минералами, но и правами.
Пол нахмурился. Он сомневался, что у минералов есть права, хотя и не мог бы вот так сразу сказать, почему бы и нет. Он как будто не помнил, чтобы видел по телевизору как активисты в защиту прав минералов пикетировали сталелитейные заводы, или чтобы останавливали его на улице подписать петицию, но, возможно, движение только зарождается.
Без пяти два они вернулись в контору. Длинный степлер, разумеется, исчез.
— Моя очередь, — сказала Софи. — Я пойду его поищу, а ты начинай подбирать. Ладно?
Пол упорно трудился почти с четверть часа, а его мысли были заняты в основном сторонними предметами, когда дверь открылась, и вошел некто, смутно знакомый: высокий, худой лысый человек с кустиками седых волос над ушами, напомнившими Полу снег на горных вершинах летом.
— Мистер Карпентер, — сказал пришедший нервозно и раздраженно. — Боюсь, со дня вашего собеседования мы не встречались. Я Теодор Ваншпее.
Он протянул руку в старческих пятнах с длинными палъцами и обкусанными ногтями. На среднем пальце блестело тонкое серебряное кольцо.
— Здравствуйте, — смущенно проговорил Пол. Возможно, мистер Ваншпее (вот только он любит, чтобы к нему обращались 'профессор', вспомнил вдруг Пол) и казался по-стариковски хрупким, но хватка у него была, как машинодавилка на свалке. — Мм-м, чем могу помочь?
Профессор смотрел как будто за плечо Пола.
— Э-э-э, в настоящий момент ничем, — произнес он с акцентом, который Пол принял за голландский. — Просто проходил мимо и решил зайти представиться. Вашей коллеги, мисс Петтингел тут нет...
— Она кое-что ищет, — объяснил Пол. — Степлер. Он нам нужен, чтобы скрепить... — Он одернул себя и перестал лепетать. — Она через минуту вернется. Вы хотели...
Тонкие губы профессора искривились в подобии улыбки.
— Нет, ничего важного, я просто хотел ей представиться, поскольку не имел случая встретиться с ней после собеседования. Итак, — продолжил он, глядя Полу в глаза и почему-то сделавшись вдруг похожим на директора школы. — Вживаетесь понемногу? Надеюсь, все гладко?
Полу почему-то захотелось выложить странному старику правду, всю правду, включая историю с мечами в камне, замороженной пиццей, бороздами от когтей и Гилбертом с Салливаном. Если уж на то пошло, остановил его только инстинктивный ужас перед высокими худыми властными мужчинами.
— Все хорошо, — ответил он.
— Замечательно. — Профессор Ваншпее слегка нахмурился. — Не сомневаюсь, поначалу все кажется немного странным, но уверен, это быстро пройдет. — И вновь уставился в гладкую стену над плечом Пола, как будто что-то там выискивал. — И, несомненно, вам все проще, поскольку вы начали вдвоем в одно
