При мысли о выигранной бутылке пива у Ивана Евсеевича потеплело на душе. Не то, чтобы он не мог купить себе бутылку пива. Купить, положим, он мог бы и ящик, но купленное пиво совсем не то, что пиво трофейное, тем более добытое в результате победы над таким серьезным противником, как Колюня Чупрун.
Вынув из ящика керамическую точилку в форме тыквы с прилепившимся к ней жуком-скарабеем, Обрыдлов принялся неторопливо затачивать многострадальный карандаш.
От этого занятия его отвлек громкий стук в дверь.
– Привет начальству! – вваливаясь в кабинет, энергично пробасил Колюня. – Сюрприз!
Сунув под нос полковнику картонную коробку, опер театральным жестом откинул крышку, и глазам Ивана Евсеевича предстал уже успевший оттаять труп Лолиты.
Полковник отшатнулся, с отвращением зажимая нос.
– Эта кошка… – начал было Чупрун.
– Догадываюсь, – махнул рукой Иван Евсеевич. – Была убита тем же оружием, что и генерал. Где ты ее нашел?
– Откуда вы знаете? – оторопел Колюня.
Обрыдлов помахал у него перед носом папкой с заключением экспертизы.
– На лезвии топора обнаружена кровь и следы серого мозгового вещества кошки. Судя по всему, она была зарублена незадолго до смерти генерала.
– Есть что-нибудь еще?
– Есть, – сказал полковник. – На топорище обнаружены следы канифоли, которую обычно используют для натирания смычка и несколько коротких красных волокон. Специальный велюр с такими волокнами применяется для внутренней отделки скрипичных футляров.
– То есть убийца или хранил топор в скрипичном футляре, или, что более вероятно, принес его в футляре на место преступления.
Иван Евсеевич кивнул.
– Но и это еще не все. Четверть часа назад в Управление позвонила женщина, отказавшаяся назвать свое имя, и сообщила, что около полуночи в день убийства находящаяся в подпитии бывшая жена генерала Оксана Макаровна Красномырдикова угрожала генералу смертью. Похоже, она заявила, что заказала его.
– А вот это уже любопытно, – вдохновился Колюня, – если, конечно, свидетельница не врет. Удалось определить номер, с которого она звонила?
– Удалось, – без особого энтузиазма ответил полковник. – Из телефона-автомата в районе метро «Беляево».
– Хреново, – вздохнул Колюня.
– Не так уж и хреново, – заметил Иван Евсеевич. – Свидетельница заявила, что Оксана Красномырдикова разговаривала по мобильному телефону из расположенного в Перелыгино бара «Пещера Дракулы». Генеральша ушла из бара почти сразу после разговора. Эти факты нетрудно проверить.
– Но ведь Перелыгино – это следующая за Рузаевкой станция!
Обрыдлов кивнул.
– Неплохо, – взволнованно щелкнул пальцами опер. – Пожалуй я съезжу в «Пещеру Дракулы», поговорю с барменом. Если информация подтвердится, имеет смысл всерьез потрясти генеральшу на предмет алиби. Если верить слухам, Красномырдикова – дама пьющая, горячая, скандальная и неуправляемая. Такая может и убить.
– Но ведь, если верить свидетельнице, Оксана говорила, что заказала генерала. Раз заказала – зачем ей самой убивать?
– Баба – она и есть баба, – что с нее взять, – фыркнул Колюня. – Бабы, как известно, логике не подчиняются. Сначала заказала, а потом ей вдруг приспичило, ждать не захотелось, вот и рванула по пьяной лавочке в Рузаевку. Наверняка она знала, что генерал любил в одиночку гулять по ночам – это и охрана подтвердила. Подвернулся он ей случайно под горячую руку – вот и прикончила беднягу. Женщина вообще непредсказуема, а уж пьяная женщина – тем более. Возьми хоть Нержавеющую Маню.
– Да, кстати о Нержавеющей Мане! – встрепенулся полковник. – Ты можешь себе представить…
– Можешь не продолжать, – небрежным жестом руки остановил его Чупрун. – Дай, я догадаюсь. Наш оплот нравственности и принципиальности до потери пульса втрескался в Богдана Пасюка.
– Ты-то откуда знаешь? – изумился Иван Евсеевич.
– Я же все-таки сыщик, – ухмыльнулся Колюня.
– Кстати, ты проспорил мне бутылку пива, – заметил Обрыдлов. – С прискорбием вынужден сообщить, что майор Червячук уже давно не девственница.
– То есть она и Богдан… – Опер сделал недвусмысленный жест руками.
– Представь себе, – лукаво подмигнул ему полковник. – Она мне сама подтвердила. Не прямо, конечно, но все было более, чем очевидно.
– С ума сойти, – восхитился Чупрун. – Вот это действительно новость. За такую новость и дюжину бутылок отдать не жалко. Значит я сейчас отправлюсь в Перелыгино, а потом к Оксане Красномырдиковой. Времени в обрез, а я еще собирался послать запрос в село Большие Мячики, чтобы узнать адрес Вовочки Мусина, так удачно предсказавшего убийство генерала. Хотелось бы потолковать с пареньком. Попросите кого-нибудь из ребят заняться этим?
– Попрошу, – кивнул Обрыдлов. – Я и сам подумывал о запросе, только не кажется мне перспективным это направление. Девятилетний мальчик, насмотревшийся фильмов про индейцев явно не тянет на роль подозреваемого. Что с него взять? Дурацкое совпадение.
– Я не верю в совпадения, – покачал головой Колюня.
– И правильно делаешь, – согласился полковник.
Прокурор Чернов посмотрел на майора Червячук с плохо скрываемым отвращением.
– На вашем месте я бы не осмелился делать подобные заявления, – прилагая неимоверные усилия, чтобы держать себя в руках, дипломатично заметил он. Прямого конфликта с Нержавеющей Маней следовало избежать любой ценой. – Успокойтесь, придите в себя. Может, водички вам налить? Вы вообще нормально себя чувствуете? А то вы бледная какая-то и глаза красные, опухшие. Вы что, плакали? Какие-то личные проблемы? Откуда вдруг такой неожиданный интерес к Богдану Пасюку?
– Не заговаривайте мне зубы, – злобно окрысилась на прокурора Марина Александровна. – И не стоит проявлять лицемерную заботу о моем здоровье. Со мной-то как раз все в порядке. Это у вас проблемы, а не у меня. Это вы, как и вся наша система правосудия, прогнили до самой сердцевины. Я хочу знать, кто и сколько вам заплатил за то, чтобы вы сняли с Богдана Пасюка обвинение в убийстве.
– Никто ничего мне не платил, – с расстановкой произнес прокурор. – Дело не имело судебной перспективы. Оно было закрыто за недостаточностью улик.
– Знаю я вашу… – начала было Червячук.
– Хватит! – не сдержавшись, хватил кулаком по столу Чернов. – Я пытаюсь быть с вами вежливым, но и моему терпению может прийти конец. Ни для кого не секрет, что вы как кость в горле всего Управления. Интересно, как это так получается, что вы одна хорошая, а все остальные плохие? Вы одна ловите преступников, остальные их отпускают. Вы одна честная, все остальные насквозь прогнили. Вам еще не надоело размахивать у всех перед носом флагом своей честности, непорочности и принципиальности? Вы у нас прямо как Орлеанская девственница. Знаете, я с детства задавался вопросом, стала бы она лезть в герои, если бы знала, что ее за это сожгут на костре? Только разница между вами и Жанной д’Арк заключается в том, что героиней вы в любом случае не станете и в историю не войдете.
– Вы что, угрожаете мне?
– Делать мне больше нечего! – презрительно фыркнул прокурор. – Буду с вами откровенным. Представляете себе, что такое заноза в заднице? Это вы. Вы мешаете мне работать, и я просто стараюсь от вас отделаться. Я пытался быть вежливым – но безрезультатно. Нормальную человеческую речь вы попросту отказываетесь понимать. Могу повторить еще раз, если пожелаете, по слогам. Никто мне за освобождение Пасюка не платил, да и вообще этим делом, как вам хорошо известно, занимался следователь Наврузов. Я сделал лишь то, что должен был сделать в свете представленных мне фактов. А теперь, будьте добры, объясните наконец с чего вдруг у вас возник столь неожиданный и горячий интерес к Богдану
