Элси и капитану.
Она не станет об этом думать! Она хочет одного — пусть капитан скорее поправится, и она перестанет чувствовать ответственность за его жизнь и безопасность. Тогда ей не придется испытывать сомнения в своих прежних мыслях и привязанностях. Или уже слишком поздно? Да, к сожалению; даже если случится чудо и Эшборн, мгновенно оправившись от ран, сможет немедленно вернуться к своей армии, будет поздно.
Она изучающе рассматривала его в неясном свете сгущающихся сумерек. Десси она опять отослала спать пораньше, и никто не мог ей помешать удовлетворить свое любопытство. Его обнаженная грудь была удивительно мускулистой и загорелой. Лицо покрывала трехдневная щетина. Светлые волосы, повязки на голове и руках — сейчас он совсем не походил на офицера британской армии. И это была большая удача. В противном случае у странноватой миссис Тигвуд могли зародиться Бог знает какие предположения и подозрения.
Сара неторопливо раздумывала о том, что происходит за пределами их временного прибежища. Затушил ли дождь пожар в столице? Что с Магнусом? Если он остался жив, то непременно скоро начнет беспокоиться о ней. Но ничего не поделаешь. Она не может пока бросить своего беспомощного пациента.
Она подошла поправить сбившуюся повязку на его голове и убедиться, что у капитана нет жара, когда дверь неожиданно открылась.
Она подумала, что вернулась Десси, но на пороге с привычно неодобрительным выражением лица стояла миссис Тигвуд рядом с грубоватым на вид человеком, которого Сара раньше не видела.
Сара испугалась. Ей вдруг представилось, что правда о капитане каким-то образом выплыла наружу, и этот человек явился арестовать его. Но на нем не было формы, и Сара, стараясь сдержать сильно забившееся сердце, произнесла с хорошо разыгранным возмущением:
— Как вы смеете? Что все это значит?
— Вот! — с торжеством сказала миссис Тигвуд. — Что я тебе говорила? Кто знает, что тут вообще происходит за моей спиной!
Мужчина был немолод, с незапоминающимся лицом. Высокий и худой, он был одет в бывший когда-то черным домотканый костюм, делавший его похожим на ворона. Сара не имела ни малейшего представления, кто перед нею, но сказала:
— Как вы смеете врываться сюда подобным образом? Кто этот человек?
— Мой муж, вот кто! — со злобным ликованием произнесла миссис Тигвуд. — Преподобный Джедедия Тигвуд. Я ему порассказала, как вы ворвались в наш дом, раздавая высокомерные приказы, да еще притащили этих черномазых и рассказываете дурацкие истории, как бежали из Вашингтона. А еще я ему сказала, что ни на грош не верю, будто вы
Сара сперва так обрадовалась, что они пришли не за капитаном; она даже не сразу поняла, какая новая опасность им угрожает.
— Вы спятили? — выпалила она. — Вы разве не видите, что этот человек не приходит в сознание с тех пор, как мы приехали?
— Это вы так говорите, — отрезала миссис Тигвуд. Она прямо рвалась в атаку, испытывая явное наслаждение от долгожданной возможности устроить скандал. — Гляжу я, на этот раз вы не называете его своим мужем, да и обручального кольца на вас нет. Только сказки плетете! Но я-то знаю, он беглый британский солдат, и за его голову, небось, назначена награда! Я вас в своем доме держать не собираюсь! Не стану я горбатиться на грешников и прислужников дьявола, ни за что!
Саре большого труда стоило сдержать нарастающий гнев. Как бы ни хотелось ей покинуть мерзкую гостиницу, пока она сделать этого не может. Она глубоко вздохнула и начала со всей убедительностью, на какую только была способна:
— Миссис Тигвуд… Мистер Тигвуд! Все это нетрудно объяснить. Я не ношу сейчас обручального кольца… из страха, что его могут украсть, но уверяю вас, этот человек — мой муж. Зачем бы я стала утруждать себя ложью? И какой же он беглый британский солдат? Это просто смехотворно! Позвольте сообщить вам, что мой отец — Магнус Маккензи, сенатор от штата Мэриленд, и никто больше него не ненавидит британцев.
На лице миссис Тигвуд большими буквами было написано недоверие, но ее муж, который пока не произнес ни слова, явно задумался. Поэтому Сара попыталась воззвать к нему:
— Все это нелепо! Все, что я рассказала вашей жене, правда, сэр. Я бежала из Вашингтона, когда подожгли мой дом. Мой… мой муж — солдат, и, как видите, он был ранен. Мне удалось разыскать его и увезти. Мы пытаемся добраться до моего отца, в Аннаполис. Не слышали ли вы, что там происходит?
— Нет, мэм, — сказал он пронзительным голосом, так и режущим слух. — Говорят, что британцев отбросили, но я не обращаю внимания на слухи. Но раз моя жена вами недовольна, я тут мало что могу поделать. Большая упрямица моя Дьюри.
Он говорил так, словно гордился ею.
— Но подумайте, сэр, — продолжала убеждать его Сара, — какие основания могут быть у ее опасений, если мой муж не в состоянии даже двинуться? На какие, по-вашему, делишки он при этом способен? Судите сами. Вы называете себя истинным христианином, так не прогоните же вы нас отсюда, пока мой муж тяжело болен?
— Попридержите-ка язык… — сердито начала миссис Тигвуд.
Тем временем ее муж в раздумье поскреб небритый подбородок. По горлу катался острый кадык. Он внимательно посмотрел на капитана и наконец высказался:
— Может, вы и правду говорите, а может, и нет. Да если моей Дьюри не нравится, я-то чего могу поделать? В конце концов надо же и о репутации подумать.
Сару прямо трясло от ярости. Неужели эти тупые придурки и в самом деле заставят ее уйти? Теперь- то она понимала, какой находкой была даже эта угрюмая гостиница: здесь, далеко от линии фронта, они жили относительно спокойно и начали приходить в себя после всех неприятностей. Да и куда она повезет капитана в тряской открытой повозке по этим худшим в мире дорогам?
Будто читая ее мысли, преподобный снова поскреб свою челюсть и заявил так, как если бы ему это только что пришло в голову.
— Конечно, есть один способ охладить пыл моей Дьюри и позволить вам остаться.
Обе женщины уставились на него с одинаковым недоумением. Понимая, что выбирать ей не придется, Сара спросила нехотя:
— Какой же?
— Я против вас и вашего мужа ничего не имею, миссис, — мирно проговорил Тигвуд. — Но, опять же, если моя жена против, должен же я с ней считаться? Вот и есть один выход, чтоб все остались довольны. Я могу вас поженить снова — за плату, конечно, — чтоб все было хорошо и по закону. Тогда моя жена будет довольна, а вам уезжать не придется.
— Что? — воскликнула Сара с тревогой, которую, как надеялась, ей удается скрывать. — Вы это серьезно?
— Да, миссис, это мое последнее слово. Если вы уже женаты, так для вас ничего не изменится: подумаешь, пройдете еще раз через обряд. А если еще нет, то я уж вас точно поженю, и моя Дьюри успокоится.
— Но я все равно не буду им готовить! — вставила его несгибаемая супруга.
— Какое счастье! А то от вашей стряпни и умереть недолго! — прошипела Сара. Она понимала, что самой себе вредит, но не могла сдержаться.
Ее ум лихорадочно работал. Все это ей очень не нравилось. Она понимала, что Тигвуд ее откровенно шантажирует, пользуясь благовидным предлогом. Ее ненависть к Тигвудам — и жене, и мужу — возросла в несколько раз, но выхода у нее не было. Это была отлично продуманная ловушка, сейчас Тигвуд возьмет с нее большую плату за обряд бракосочетания, но не упустит шанса шантажировать ее и в дальнейшем.
Но хуже всего, что если она откажется, то подтвердит ужасные подозрения его жены. Так что же, пойти на это? Ей-то будет нелегко после убедить себя в том, что это был не настоящий обряд, а что-то
