— Я не буду настолько глуп, чтобы позволить вам самой принять решение. Я спросил лишь, есть ли в этом необходимость. Вы что, намереваетесь и впредь не повиноваться мне?
— Нет, — прошептала она, все-таки испугавшись его обещаний.
— Хорошо. Когда я шел сюда, у меня не было ни малейшего желания отчитывать вас. У меня на уме было кое-что совсем другое… Она вывернулась из его объятий и отскочила в сторону, в глазах Рейны горело недоброе предчувствие.
— Вы не можете… не… после… как вы только посмели подумать, что я…
— Ну да, мы немного поспорили, — прервал он ее, пожимая плечами. — Но теперь все позади.
— Позади?! Немного?! — Она захлебнулась своей злостью. — Если вы именно так это называете, что ж, прекрасно. А чего езде я могла ожидать от грубияна и нахала, подобного вам! Но вы не получите от меня это «кое-что совсем другое»! Не в тот самый день по крайней мере, когда вы получили это от Красной Альмы!
— Красная? Вам придется объяснить, леди, что вы имеете в иду, и побыстрее!
— Мне?! — вскричала она. — Вы ходили к шлюхе, а я же сама должна это объяснить?!
— Так вот что за шлея попала вам под хвост сегодня! — Он неожиданно улыбнулся, а потом заливисто рассмеялся, чем окончательно вывел ее из себя. — А я-то еще сказал ей, что вы не будете настолько глупы.
— Вы сказали… глупа?! — заикаясь, проговорила она. — Да, наверное, я действительно глупа, если подумала, что муж мой не станет так открыто позорить меня!
Ранульф покачал головой, все еще улыбаясь:
— Миледи, никто и не пытался вас опозорить…
— Ну да, а свиньи завтра полетят! — с издевкой сказала она. — Не забудьте захватить с собой ружье, когда помчитесь смотреть на это чудо!
— ..а стало быть, у вас нет повода, чтобы злиться.
— Итак, я должна ломать голову над тем, в чьей постели я застану вас в следующий раз, и не сметь при этом сказать и слова?! Это вы хотите мне сказать?
— Вы что, застали меня в постели с девкой?
— Я застала вас держащим ее грудь в руке. Наверное, обсуждали цену, милорд?
Ее сарказм становился все острее и острее. И как он мог позабыть, что она появилась в дверях дома Альмы именно в этот момент?!
— Вообще-то мы обсуждали вас.
— Ну конечно, — сухо сказала она.
— Дверь была открыта, если вы помните…
— Что только доказывает правоту ваших слов. Вам наплевать, происходит это в интимной обстановке или нет. В лесах или в доме шлюхи с открытой настежь дверью, конечно же, какая разница?! Ей придется ответить за это.
— Вы же знаете, маленький генерал, что сами могли избавить себя от уколов ревности, если бы только ответили на тот вопрос, что я задал вам вчера вечером. Если вы не хотите, чтобы я занимался любовью с другой женщиной, то вы просто должны были мне об этом сказать.
— Итак, вы признаете это? — сказала она совсем не радостно.
— А вы? — в свою очередь, спросил Ранульф.
— Раз уж вы не можете сдержаться, полагаю, что должна, хотя после случившегося в этом нет никакого смысла, — горько сказала она. — И я не ревновала. Я была унижена и оскорблена, но я не ревновала.
— Очень хорошо, что вы не ревновали, — сказал он, хотя его широкая улыбка свидетельствовала о том, что он не верил ни единому ее слову. — Вы все еще можете избавить себя от неприятных и расстраивающих вас мыслей, если просто спросите меня, что я действительно там делал.
— Мужчины ходят к шлюхам только с одной-единственной целью.
— Тогда почему я лишь говорил с ней?
— Говорили?! — усмехнулась Рейна. — Держа руку на ее груди?
Вместо того чтобы испытывать хоть какое-то смущение, он Просто посмеивался.
— А как еще могла она определить, может или нет мое прикосновение причинить вам боль?!
— Мне?! Вы что, хотите, чтобы я поверила в то, что вы ласкали ее ради меня?! — Она сощурила глаза. — Можете повторить вашу попытку снова, первая провалилась.
В конце концов он не выдержал и нахмурился. — Если бы мне просто требовалась женщина, я бы не потащился в деревню, чтобы подыскать себе кого-нибудь. И здесь, в замке, достаточно тех, кто не смог бы мне отказать, включая, между прочим, и вас. Что мне действительно было необходимо, так это совет, который мне могла дать только женщина, имеющая столь богатый и разнообразный опыт. И это единственная причина, побудившая меня разыскать Красную Альму, и совет — единственное, что я получил от нее. Даже тогда, когда произнесенное ею возбудило меня, я не остался, чтобы воспользоваться преимуществами ее профессии. Но если бы я нашел вас, леди, выйдя из дама, вы, несомненно, убедились бы, что напрасно обвинили меня.
Она не ошиблась в истинном значении его слов, и от этого яркий румянец вспыхнул на ее щеках. Она верила ему, не важно, умно или нет она поступала, но она хотела этого. Только вот она поняла, что вела себя как последняя дура, нападая на него со своими бестолковыми обвинениями. Она должна быть благодарна ему за то, что он окончательно не потерял терпение, стараясь убедить ее поверить его словам. Однако он все еще хмурился, отчего и Рейна чувствовала себя ужасно.
— Не скажете… — Он» почувствовала, как пересохло ее горло, и, стараясь не смотреть ему в глаза, все-таки договорила:
— Не скажете ли вы, какой совет получили?
Он подошел к ней чуть ближе и произнес тихим, срывающимся голосом:
— Как доставить вам наслаждение, не причинив боли. Рейна вскинула голову, даже кончик ее носа горел от возмущения.
— Вы спросили ее об атом?!
— Да.
— Но вы же ни разу еще не причинили мне боли…
— Но и ни разу не дотронулся до вас так, как мне бы того действительно хотелось, ибо я боялся, что эти руки могут поранить вас, когда я не смогу больше контролировать свою страсть, что непременно происходит со мной, когда вы рядом.
Увидев сомнение на лице жены, Ранульф отчаянно вскричал;
— Посмотрите на себя! Знаете ли вы, какой хрупкой вы мне кажетесь?! Вы самая маленькая, самая худенькая женщина из тех, что я когда-либо брал в свою постель. Поднять вас мне не сложнее, чем Леди Эллу!
Это, конечно, было преувеличение, однако ни один из них этого не заметил, ибо Ранульф схватил ее под мышки и поднял над собой, доказывая ей, что говорит правду. Она смотрела на него сверху вниз, но он, казалось, не замечал этого, ибо глаза Ранульфа были прикованы к ее груди, которая вновь обнажилась из- за сползавшей все ниже и ниже рубашки. Теперь обе груди ее были обнажены, два больших овала цвета розы, а соски ее сморщились от одного лишь его взгляда, как будто пытаясь дотянуться до его губ… И он повиновался, наклонив голову, чтобы почувствовать вкус одного из них, а потом засосал его ртом так глубоко, как только мог.
Рейна почувствовала, что это приближалось, едва только увидела, какого темного цвета вновь стали его глаза. Она сдержала дыхание, а потом расслабилась, чуть слышно застонав. Ее голова откинулась назад, как только жар желания полоснул по ее животу. Ее руки, нежно покоившиеся на его плечах, двигались теперь по его лицу, ласкали густые кудри золотых волос. Ее тело слегка покачивалось, но это отнюдь не мешало им любить друг друга, лишь придавая их ласкам особую нежность и неповторимость. Члены ее обмякли, растворяясь в страсти, но мышцы Ранульфа были по-прежнему напряжены, даже руки, все еще держащие се над собой, ни разу не дрогнули, ибо он боялся уронить самое дорогое, что у него было, — его жену.
Он наконец выпустил ее грудь, однако лишь для того, чтобы одарить ласками другую, а Рейна еще сильнее застонала, когда он прикоснулся губами к ее девственному соску. То, что она чувствовала,
