Лили вздохнула про себя. Похоже, их долгая разлука никак не повлияла на способность отца безошибочно чувствовать любую ложь дочери.
Лили по опыту знала, что теперь он ни за что не отступит, пока не выяснит всей правды.
– От Джека, – как можно спокойнее сказала она.
– Значит, от Джека… Он что, был на барбекю? Он к тебе опять приставал?
– Папа! – Возмущению Лили не было предела. – Я уже устала повторять, что давно не маленькая девочка.
Затем, вспомнив, что произошло на пляже, она почувствовала досаду и смущение. Если даже Джек к ней и приставал, она была совсем не против! Если бы отец узнал об этом, его бы затрясло от гнева. Было бы замечательно, если бы он об этом так и не узнал, но…
– Папа, я в состоянии позаботиться о себе сама, – улыбнулась отцу Лили. – К тому же я знаю, что от него можно ожидать. Кстати, пока ты не услышал это от кого-нибудь другого, сообщаю, что барбекю было у него дома.
Лили замолчала, ожидая его реакции. И не была разочарована – следующие пять минут отец бушевал, пеняя ей, что, не успев вернуться, она сразу же побежала к этому негодяю. Ей следует задуматься о своем поведении, едва ли не кричал он, если она хочет жить в его доме.
– Я не желаю стать свидетелем того, как Джек Долан снова разрушит твою жизнь! – Лицо отца покраснело, как томат, и Лили испугалась, что его хватит удар.
– Успокойся, папа, – примирительно сказала она. – Все не так, как ты думаешь. И потом, наш город небольшой, мы так или иначе будем с ним сталкиваться. Мне что же, бегать от него как от чумы? Думаю, все мы достаточно взрослые, чтобы вести себя цивилизованно. Что с того, если я буду встречаться с ним время от времени на каких-нибудь мероприятиях? Но чтобы ты напрасно не переживал по этому поводу, я могу никуда не ходить. Если хочешь, вообще могу поселиться в другом месте.
– Даже думать об этом не смей! – прикрикнул на нее отец. – Это твой дом, и ты никуда отсюда не уйдешь.
Лили показалось, что он хочет что-то еще добавить, но в эту секунду зазвонил его телефон.
– Уже еду, – отрывисто сказал Чарлз и положил трубку. – Запомни мои слова, доченька. Джек только причинит тебе новое горе, если ты не будешь держаться от него подальше. Желательно как можно дальше.
Отец ушел, бросив на нее последний многозначительный взгляд. Лили осталась одна и устало опустилась на стул. И почему она всегда вступается за Джека, даже теперь, когда знает, что он этого не заслуживает? Неужели в ней все еще сидит бунтарский дух, заставлявший ее после спора с отцом убегать из дома к Джеку – частично за утешением, частично чтобы позлить отца? Это не было проявлением независимости, как тогда ошибочно считала Лили. Тем более не могло быть теперь.
Значит, Джек все-таки прав. Она всегда убегала от проблем. И возвращение домой только служит тому подтверждением. Ей следовало остаться в Лос-Анджелесе, чтобы хоть как-то исправить сложившуюся ситуацию. Убегать от проблем всегда легче, чем смотреть им в лицо и преодолевать их.
Как верно заметил Джек, пора бы ей уже встать взрослой. Как только Лили пришла к этому выводу, то поняла, что, раз уж она при любом удобном случае заявляла о том, что давно взрослая, настало время и действовать соответственно. Для начала стоит извиниться перед Джеком.
Джек оторвался от монитора. Секретарша широко улыбалась, держа в руках букет цветов. У Джека неприятно засосало под ложечкой, когда он увидел, что это за цветы. Он сам выбрал их у флориста с намерением отослать Лили в качестве извинения за свое поведение прошлой ночью.
Вчера он утратил над собой контроль и, как оказалось позднее, был совершенно не готов к тому, что Лили его отвергнет, хотя поначалу все шло по его плану. Джек выругался. Какой, к черту план! Он вылетел у него из головы в ту минуту, как только Джек почувствовал на своих губах вкус Лили. Она отвечала на его поцелуи со страстью, убеждавшей его в том, что он ей небезразличен, а затем, ни с того ни с сего, взяла и оттолкнула его.
То, что Лили отказалась принимать цветы, могло означать только одно: произошедшее вчера на берегу она расценила как досадную ошибку, недоразумение, о котором лучше не вспоминать.
Джек вновь уставился на экран.
– Унесите их отсюда, Сэнди. Можете забрать их домой или выбросить, мне все равно.
– Но, Джек, этот букет для вас! – Улыбка его секретарши стала широкой до невозможности.
– Этого не может быть. – Он сам написал адрес и имя Лили на карточке и на конверте.
– Вот, прочтите.
Джек взял протянутую карточку. Адрес Лили был аккуратно зачеркнут и написан адрес его офиса.
Джек нахмурился. Понятно теперь, почему секретарше так весело.
– Спасибо, Сэнди, – сухо поблагодарил он ее, скрывая свою досаду.
– Так что мне делать с цветами?
– Оставьте их пока здесь и свяжитесь с курьером… – Он вдруг умолк. На его губах заиграла чуть мрачноватая улыбка. – Никуда не нужно звонить. Вы свободны. Да, я ухожу. Вернусь самое позднее через час.
Джек так резко остановил свой внедорожник перед домом Чарлза Фонтейна, что из-под колес брызнул гравий. Взяв с пассажирского сиденья букет, он подошел к двери.
Он никому не позволит отвергнуть свои извинения. Что его раскаяние не было искренним, дела не меняло. Она задела его гордость. Джек привык поступать так, как считал нужным, и, как правило, люди извинялись перед ним, но никак не наоборот. Игнорируя звонок, Джек забарабанил кулаком по массивной деревянной двери.
Его сердце екнуло, когда дверь открылась. На пороге стояла Лили, удивительно напоминавшая ему ту девушку, которой он когда-то отдал свое сердце.
Ее распущенные волосы спадали волнами до плеч. Она была босиком, поэтому выглядела особенно ранимой и уязвимой. Должно быть, на его лице что-то отразилось, так как Джек вдруг обнаружил, что не может отвести взгляд от ее засиявших голубых глаз.
– Они твои, – сказал он, протягивая ей букет. – Больше не отсылай их обратно. – Не добавив ни слова, он развернулся и направился к машине.
– Джек!
Джек остановился рядом с автомобилем и повернулся к ней.
– Что?
– Ты читал карточку?
– А ты как думаешь, если я сам же ее и написал?
Лили вытащила карточку и, нагнувшись, положила букет на пол. При этом движении ее юбка задралась, обнажив нижнюю часть идеальных бедер.
Она подошла к нему, ступая голыми ногами по гравию. Джеку показалось, что он чувствует, как острые края камней ранят его кожу.
– Прочти.
В воцарившейся вдруг напряженной тишине Джек приготовился открыть конверт, как вдруг некстати представил себе, как язык Лили касается края конверта, увлажняя клей, чтобы его запечатать. Он одним резким движением открыл конверт и пробежал глазами написанное на карточке.
– Ты не могла просто позвонить мне и сказать «да»?
Уголки ее губ дрогнули, растягиваясь в дразнящей улыбке. Джеку вдруг захотелось ощутить эту улыбку своими губами.
– Думаю, могла бы, но решила, что раз я, а не ты, обязана извиниться, то не могу принять от тебя цветы. Вчера я вела себя как ребенок. И ты совершенно прав, что, стоит возникнуть какой-нибудь проблеме, я сразу от нее бегу. – Улыбка исчезла с ее лица, ставшего вдруг грустным и задумчивым.
Джек тоже слегка нахмурился. О чем Лили думала, когда оставила его? Думала ли она об их ребенке? С того дня, как он узнал о том, что Чарлз Фонтейн устроил своего внука или внучку в частный приют и видел подпись Лили об отказе от родительских прав, он долгое время не мог думать ни о чем другом. Где-то на этом свете живет его ребенок и называет другого мужчину отцом…
Внутри него все сжалось в тугой узел. Джек снова напомнил себе о своем плане.
