Джеймс потянулся к ней, но она соскочила с кровати.
Он попытался объяснить:
– Я не подозревал, что это так прозвучит, Джордж.
Она пристально поглядела на него:
– Не зови меня так!
Он начинал сознавать всю нелепость происходящего, но его голос оставался спокойным:
– Да, но ты еще не назвала мне своего имени.
– Джорджина.
– Мой Бог! Ты вызываешь у меня сочувствие. Я буду придерживаться Джорджа. Спасибо.
Должно ли его намерение называть ее Джорджем вызвать у нее улыбку? Улыбка почти получилась, правда, с примесью притворного ужаса. Трещина, вызванная разговором о плате за проезд, оставалась.
– Я собираюсь в постель, капитан. В свою постель, – сказала она натянутым голосом, стоя обнаженной и великолепно смотрясь. – Я была бы признательна, если бы вы подыскали для меня утром другое помещение.
– Ну, наконец, мы видим подлинного Джорджа, преодолевшего плохое настроение, да?
– Иди к дьяволу, – пробормотала она, обходя кровать и швыряя одежду.
– Вся раздражительность, все, что я делал, было платой за твою любезность… в моей манере.
– Да, ваши манеры омерзительны, – сказала она, добавив хлестко и презрительно: – сэр.
Он смотрел на нее, мечущуюся по комнате с развевающимися и свисающими до маленькой попки волосами, и хихикал, почти смеялся. Какой восхитительной штучкой она оказалась!
– Как же ты собираешься быть покорным всю неделю,
Джордж?
– Прикусив язык, как же еще? – бросила она ему.
Он рассмеялся, но так ласково, что она не обиделась. Потом повернулся на бок, чтобы видеть все ее ужимки, когда она, швыряя одежду в угол, демонстрировала оскорбленное женское самолюбие. Она тут же осознала, как это выглядит со стороны, и схватила рубашку, чтобы надеть ее. Прикрывшись рубашкой, она хотела было забраться на свою койку, но раздумала и натянула на себя штаны. Явно довольная тем, что теперь она полностью одета, она перекатилась в свой гамак. Легкость, с какой она это сделала, навела Джеймса на мысль, что она не испытывает особых неудобств в этой несколько ненадежной постели.
– Тебе приходилось плавать раньше, Джордж, не так ли? Если не считать твоей увеселительной прогулки в Англию?
– Мне кажется, я достаточно убедительно доказала, что я не Джордж.
– Меня Джордж устраивает, милая девочка. Ты мне больше нравишься как Джордж. И тебе приходилось плавать?
– Конечно, – отрезала она и повернулась лицом к стене в надежде, что он поймет намек, но не смогла удержаться, чтобы не добавить:
– У меня есть собственный корабль, в конце концов.
– Конечно, это так, милая. – Он не стал спорить с ней.
– Это действительно так, капитан.
– Да, конечно, я верю тебе. Что же повело тебя в Англию при такой жгучей ненависти к ней? Она тихо заскрежетала зубами.
– Это не ваше дело.
– Я все равно выясню, Джордж, поэтому лучше скажи мне сейчас.
– Спокойной ночи, капитан. Надеюсь, что вас отвлекут другие мысли…
Она услышала, как он рассмеялся. Он просто не мог сдержаться, представив, что проявление ее нрава этой ночью – почти ничто в сравнении с тем, как бы она вела себя, узнав, что он с самого начала распознал в ней женщину. В следующий раз, когда ему надоест, он, возможно, скажет ей об этом, чтобы только посмотреть, что будет.
ГЛАВА XXII
С наступлением утра Джеймс долго оставался в постели, глядя на спящую в другой койке девушку. Он жалел, что не перенес ее ночью снова в свою кровать. Будучи очень энергичным человеком, он достаточно часто жаждал любовных утех, и какая-нибудь женщина находила уютное местечко у него под боком, испытывая истинное наслаждение в эту ночь.
Именно по этой причине несколько дней назад он был столь ровен с Джорджиной и не заставлял ее одевать себя, хотя это и было ее предполагаемой обязанностью. Ему приходилось жить словно в аду, контролируя свое тело, он едва справлялся с ним.
Он улыбнулся при мысли, что эта проблема скоро не будет существовать. Ему не надо долго скрывать, что он нашел сверхпривлекательную девушку. Да, он определенно сожалел о своем решении выспаться этой ночью, не чувствуя рядом мягкого маленького тела. Такого больше не повторится. Будущей ночью она снова разделит с ним постель и останется в ней.
– Покажи ножку, Джордж, – он коснулся коленом ее койки, качнув ее. – Я решил не обнародовать в нашем мирке, в морс, что ты оказался не тем, кем должен быть. Так что спрячь свои замечательные грудки и иди за моим завтраком.
– Она, едва открыв глаза, бессмысленно уставилась на него, потом зевнула, моргая, затем полностью проснулась, широко распахнув свои бархатно-коричневые очи. Я по-прежнему буду считаться вашим юнгой? – спросила она недоверчиво.
– Отличное решение, Джордж, – ответил Джеймс своим самым неприязненным сухим голосом.
– Но…
Она помолчала, осваиваясь с мыслью о том, что все будет продолжаться по-прежнему. Теперь ей не обязательно говорить Маку, что ее обман раскрыли. Ей не хотелось бы объясняться с ним. Она не желает, чтобы кто-либо еще знал о случившемся.
– Отлично, капитан, но я хочу иметь свое собственное помещение.
– Вопрос не стоит. – Он поднял руку в знак прекращения спора. – Ты проспала здесь неделю, милая. И твое перемещение даст много поводов для разговоров. Кроме того, ты отлично знаешь, что здесь нет других помещений. И не думай упоминать о кубрике, потому что я скорее запру тебя под замок, чем разрешу вернуться туда.
Она недовольно нахмурила брови.
– А какое это может иметь значение, если я по-прежнему останусь для всех парнем.
– Я достаточно легко выяснил правду.
– Это все из-за моего глупого признания, – сказала она с толикой негодования.
Улыбка, которую он ей подарил, была одной из самых нежных, какие ей доводилось когда-либо видеть. Она была такой сердечной, что повлекла за собой ее невольный вздох.
– Я думал, что твое признание было достаточно приятным, милая девочка. – Кончики его пальцев коснулись ее щеки. – Разве ты не хотела бы почувствовать, ах… тебя тошнит, да?
Его прикосновение произвело на нее мощное воздействие. Оно как бы довершало его улыбку. Но она не собиралась повторять ошибку прошлой ночи и давать ему новый повод для насмешек. Кроме того, случившееся прошлой ночью не может иметь продолжения. Этот человек не для нее, хотя он и повергал ее в трепет, учащая сердцебиение. Ради Бога, он был англичанином и, что еще хуже, презренным аристократом.
Об этом нельзя забывать, ни при каких обстоятельствах. Нет, Джеймс Мэлори, королевский лорд, совершенно точно не для нее. Ей следует быть уверенной, что он тоже знает об этом, и не поддаваться никаким иллюзиям, даже если с его или ее губ сорвется прекрасная ложь.
– Нет, капитан, меня нисколько не тошнит. Вы обещали лекарство, и оно явно подействовало, за что я благодарна вам. Больше я в нем не нуждаюсь.
