американка.
Однако ее замечание не вызвало ни ожидаемой ею реакции, ни вообще какой бы то ни было. Но, следуя за ним вверх по лестнице, она почувствовала еще большее раздражение, когда до нее долетело замечание Джереми.
– Дьявольщина, как ты можешь держать здесь свою любовницу! Тетя Рослинн не потерпит этого.
– Твоя тетя будет черт знает как рада, парень. Можешь быть спокоен. Джордж – это одна из Мэлори, в конце концов.
– Конечно. И я тоже законный сын.
ГЛАВА XXXIX
– Слезай с постели, Джордж. Сейчас начнут возвращаться твои новые родственнички.
Джорджина приоткрыла один глаз и увидела Джеймса, сидящего на краю ее постели. Из-за этого она во сне скатилась и прижалась к нему бедром. Но не это возмутило ее, а то, где покоилась его рука.
– Как ты попал сюда? – требовательным тоном спросила она, сразу проснувшись.
– Ногами, естественно. Добсон поступил очень мудро, поместив тебя в мою комнату.
– Твою комнату? Я же сказала ему…
– Да, и он понял это, как ты сказала. В конце концов, он не слышал, чтобы я отрицал твой статус, и только Джереми сомневается в этом, а вовсе не все семейство.
– Ты хочешь сказать, что он до сих пор сомневается? И ты не потрудился объяснить ему и убедить его?
– Я не видел большого смысла в этом.
Джорджина села в кровати и отвернулась от него, так что он не мог видеть, какое впечатление произвел на нее его ответ. Так, теперь ей все ясно. Не важно, верит его сын в то, что они муж и жена, или нет, она все равно здесь надолго не останется. Джеймс скорее всего собирается отправить ее первым же судном в Америку. Ну и прекрасно, чем скорее, тем лучше. Она и не хотела жить в Англии. И во всяком случае не хочет жить с человеком, которого соединяет с ней просто-напросто взаимное влечение. На некоторое время это хорошо, но не навсегда. Навсегда ей нужно нечто большее, намного большее. Плакать она не будет. Не сейчас. Если ему все равно, то и ей все равно, и больше он ничего не узнает. Пусть даже она погибнет.
Джеймс представления не имел о том, какие выводы она делает после его ответа, но поначалу он не принял во внимание того факта, что Джорджина совершенно не знает его сына. Неверие сына объяснялось тем, что он принял сторону отца, а он был хорошо знаком с отношением отца к браку и знал, что тот поклялся никогда не жениться. И Джеймс не готов был к объяснениям, почему он переменил это отношение к браку, так как им Джереми тоже не поверил бы. Поэтому и не было смысла вбивать сыну в голову свои мысли и путать его. Время придет, и он все поймет.
– Ты абсолютно прав, Джеймс, – произнесла Джорджина, вставая с постели.
– Прав? – У него аж вздернулись брови. – Могу я спросить, в чем ты со мной согласна?
– Что нет смысла убеждать кого-то насчет наших отношений.
Он хмуро наблюдал за тем, как она прошла к креслу, где он свалил в кучу ее одежду.
– Я имел в виду только Джереми, – объяснил он. – Нет необходимости убеждать кого-либо еще.
– А раз так, зачем беспокоиться. И я не вижу большого смысла встречаться с остальным твоим семейством.
– Ты позволяешь себе бояться Джереми, да?
– Конечно, нет, – ответила она, с удивлением посмотрев на него.
– Тогда что тебя беспокоит? В противоположность твоей семье, мои родственники будут обожать тебя. И ты прекрасно сойдешься с Рослинн. Она, я думаю, всего на несколько лет старше тебя.
– Рослинн, твоя невестка? Та самая, которая будет возражать против моего пребывания здесь? И какого же брата она жена?
– Энтони, конечно. Это ж его дом.
– Ты хочешь сказать, что он женат?
– Он надел на себя хомут за день до того, как я встретил тебя. С тех пор и длится его блаженство. Но когда я уезжал отсюда, он был в ссоре со своей шотландочкой. Интересно посмотреть, как они сейчас поживают друг с другом. Правда, Джереми уверяет меня, что Тони вышел из-под опалы.
– Тебе, по-моему, неплохо побыть здесь, однако, – со значением сказала Джорджина. – Мог бы рассказать мне об этом и до того, как мы приехали сюда, Джеймс.
Он равнодушно пожал плечами.
– Я не думал, что тебе будет интересно слушать про мое семейство. Мне твои точно неинтересны. В чем дело? – спросил он, увидев, что у нее на мгновение отвисла челюсть, а потом она снова повернулась к нему спиной. – Я не хотел обидеть тебя, дорогая, тем, что не выношу этих варваров, которых ты называешь своими братьями.
– Мои братья не вели бы себя по-варварски, если бы ты нарочно не провоцировал их. Любопытно, как бы отреагировало твое семейство, если бы я сделала то же самое.
– Гарантирую, что тебя не подвергнут порке и не отвезут на телеге на Тайнбернский холм, чтобы тебя там повесили.
– Скорее всего, нет, но я им не понравилась бы. И они стали бы сильно удивляться, как это ты потерял голову и привез меня сюда.
Он усмехнулся и подошел к ней сзади.
– Напротив, моя дорогая девочка. Делай и говори, что тебе заблагорассудится. Ты все равно будешь принята так же хорошо.
– Почему?
– Потому что благодаря мне ты стала одной из Мэлори.
– И это считается важным?
– Скоро ты сама все услышишь, я уверен, но тебе не удастся этого сделать, если ты не оденешься. Помочь тебе?
Она отмахнулась от руки, которая обняла ее и взялась за верхний край ее рубашки.
– Думаю, что я сама справлюсь, спасибо. А чьи это одежды, кстати? Рослинн?
– Это был бы самый убедительный ответ, но это не так.
Она чуть покрупнее тебя в настоящее время. По крайней мере, так уверяла меня ее служанка. Поэтому я послал к Реган, которая одного с тобой размера.
Джорджина повернулась в его объятиях и оттолкнула его.
– Реган? А, ну да, это кто зовет тебя «знатоком женщин» вместо «грязный развратник».
– Ну что ты такая злопамятная? – сказал он со вздохом, что осталось не замеченным ею.
– А я думала, что Реган – это твой приятель. – Потом она удивила его тем, что уперлась пальцем в его грудь и с жаром спросила требовательным тоном: – Так кто она? Брошенная любовница? Если ты берешь для меня платья взаймы у любовницы, Джеймс Мэлори, то позволь-ка мне…
Его смех прервал ее тираду.
– Даже не хочется прерывать такой приступ ревности, Джордж, но Реган – это моя любимая племянница.
Мгновение-другое ее лицо ничто не выражало, но потом на нем появился испуг.
– Твоя племянница?
– Она порадуется, услышав, что ты говорила о ней иначе.
– Нет, ради Бога, не говори ей! – испуганно воскликнула она. – Это была вполне естественная ошибка, учитывая, что ты такой отпетый негодяй.
– Теперь ты меня обидела, честное слово, – ответил он как можно более сухим тоном. – Когда ты зовешь меня распутником и негодяем, то между этими двумя словами огромная разница, дорогая девочка. И твоя исключительно естественная ошибка не выглядит естественной, поскольку у меня не было любовниц на
