Эмброуз обожает, когда я его щекочу.
Девлин стрелой взвился с постели. Его охватило невероятное бешенство: он узнал и этот нежно воркующий голосок, и его обладательницу. Девлин резко распахнул дверь и замер. Никакого любовника в конюшне не оказалось — мужчина, которого он хотел превратить в лепешку, был лишь плодом его фантазии. В кругу льющегося на нее света от фонаря стояла только Меган! С ее сложенной в ковшик ладони слизывал сахар донельзя довольный Цезарь. Девушка была одета в зеленую амазонку, ее заплетенные в толстую косу медные волосы рыжим пламенем спускались до середины спины. Меган не услышала шагов Девлина: все ее внимание было сосредоточено на Цезаре, которого она угощала сахаром, ласково поглаживая и приговаривая, какой же он красавец.
Несмотря на то что сие невинное зрелище оказалось более чем далеким от той картины, которую он нарисовал в своем воображении, Девлин все же не мог подавить ярость, которая почему-то не поддавалась его контролю. Он не осознавал ее причин, так как ревность отнюдь не входила в число испытываемых им обычно эмоций. К тому же Девлин с самого начала отнес Меган к категории девственниц, а девственницы его не интересовали. Получается, что, проснувшись от звуков ее голоса, который он вскоре узнал, Девлин сделал поспешный вывод, что Меган никакая не девственница, а преспокойно дарит свое роскошное стройное тело не только какому-то счастливцу, с которым развлекается в конюшне, но еще и некоему ревнивому сэру Эмброузу. Последнее окончательно вывело Девлина из себя, особенно потому, что почти всю ночь его самого обуревали возбуждающие мысли об этой женщине.
Теперь Девлин понял, что ошибся в своих предположениях, честно говоря, весьма нелепых. Однако то, что он увидел, ничуть его не успокоило. Девлин чувствовал негодование. Впрочем, негодование — это еще слишком мягко сказано. Молодой человек был в бешенстве. Сначала он отказывает себе в удовольствии соблазнить эту девицу, потом решает, что она тут вовсю развлекается со своим любовником, имея в запасе еще одного, убедившись же, что ничего подобного не происходит, испытывает еще большую ярость. Да что же это она с ним делает?! Ни разу в жизни он не чувствовал себя таким кретином! Именно это взвинтило его до крайности.
— Что вы здесь делаете, детка? — звенящим от злости голосом ядовито спросил Девлин.
Меган не обернулась, но спина ее напряглась, и Девлин понял, что девушка узнала его. Меган небрежно опустила руку и смахнула с юбки остатки белых кристалликов сахара. Цезарю это не понравилось. Он высунул из стойла голову и потянулся за лакомством.
— Я была бы благодарна, если б вы обращались ко мне как положено.
— Значит, благодарности не будет.
— А еще лучше, не обращались бы совсем… Меган повернулась, видимо, собираясь что-то добавить, но слова замерли у нее на губах. Девушка тихо ойкнула, удивленно воззрившись на Девлина, одетого в одни полурасстегнутые кальсоны. В полной беспомощности, почти импульсивно, но с откровенным любопытством Меган скользнула взглядом по его золотистой коже, задержалась сначала на широких плечах и длинных, с сильными мышцами руках, затем на мощной груди, сужающейся книзу и переходящей в крепкий живот. В самом верху грудь Девлина была покрыта густыми черными волосами, слегка отступающими от сосков и совсем отсутствующими посередине. Они снова появлялись сразу же под пупком и тоненькой прямой линией исчезали под кальсонами. А еще ниже в ткань, натягивая ее до предела, упиралась довольно основательная выпуклость.
Меган словно завороженная уставилась на эту интимную часть тела Девлина. Он затаив дыхание неотрывно наблюдал за девушкой, под пристальным взглядом которой его возбуждение росло с каждой секундой. Черт побери, просто невероятно: эта Меган без всякого стеснения снова разглядывает его, будто изучая. Поскольку дверь в комнате не закрывалась, Девлин лег в кальсонах, хотя обычно спал совершенно голым. Последуй молодой человек своей привычке, он оказался бы сейчас перед девушкой обнаженным, потому что, вскочив с постели, дабы уничтожить воображаемого любовника Меган, вовсе не думал об одежде. Интересно, а если бы он и в самом деле был голый, продолжала бы мисс Пенуорти разглядывать его вот так же в упор? Девлин пришел к выводу, что она именно так и поступила бы.
— Если б эта дверь нормально закрывалась, вы сейчас могли бы увидеть гораздо больше, потому что обычно я сплю нагишом. Впрочем, это можно легко исправить. Хотите, я сниму кальсоны?
Меган вздрогнула; она удивленно взглянула ему в глаза и вдруг буквально остолбенела: до нее дошел смысл сказанного. Краска залила ей лицо, и девушка шарахнулась к выходу, но Девлин опередил ее. К ярости, клокотавшей в нем, теперь прибавилась страсть, которую пробудила в нем Меган. «На сей раз, — мелькнуло в голове у Девлина, — мое желание настолько необузданно, что Меган от меня не скроется». Девлин ринулся вслед за девушкой, в мгновение ока настиг ее, обнял и поцеловал. Меган не успела даже вскрикнуть, как он резко развернул ее к себе лицом, прижал к своему телу и завладел губами.
Какой-то момент Меган была в шоке, а затем ее охватил ужас. Ноги девушки повисли над полом, косу у самого основания крепко обхватили железные пальцы Девлина, поэтому бедная Мег никак не могла отразить атаку его яростных и беспощадных губ. И все равно она начала отчаянно сопротивляться, изо всех сил колотя Девлина по рукам и плечам. Ударить его в грудь ей никак не удавалось, поскольку Девлин сжал ее в своих объятиях как в тисках.
Меган совсем не нравилось то, что он с ней делал. Его рот причинял ей боль. Рука, державшая ее на весу, наверняка в любую минуту могла сломать ей ребра. Из-за того, что она так резко вырывалась из его объятий, девушка зацепилась за свои волосы и вырвала целую прядь. И что самое худшее, она совсем не могла дышать, и ей казалось, что она вот-вот задохнется.
К счастью, подчиняясь инстинкту самосохранения, Меган судорожно втянула носом воздух как раз в тот момент, когда у нее перед глазами начали мелькать черные точки, а затем продолжила борьбу, из последних сил колотя Девлина, щипля и дергая за волосы. Но несмотря на все попытки девушки освободиться, Девлин продолжал целовать ее.
Он не сразу понял, что женщина в его объятиях отчаянно сопротивляется, причем без всякого притворства. Для Девлина это было настолько же непривычным, насколько невероятным показалось ему и то, что он полностью потерял над собой контроль. С трудом осознав, что его необузданная страсть не встречает никакого ответа, он затуманенным взглядом уставился на предмет своего сумасшествия. В огромных синих глазах Меган не было ни слезинки. Он прочел в них… Настороженность? Нет, скорее страшный испуг, почти ужас.
— Вы сделали мне больно, — тихо, с явным осуждением произнесла Меган.
Боже правый! Неужели он и в самом деле причинил ей боль? Что же, черт побери, сделала с ним эта женщина?! Он никогда не вел себя так грубо.
— Простите! — Девлин действительно жалел о своем поступке, по крайней мере о том, что, сам того не желая, сделал ей больно. — Честно говоря, когда я засыпал, я все время думал о вас. А проснулся — и слышу ваш голос. Боюсь, что нежная ласка ваших прекрасных глаз лишила меня здравого смысла.
Его слова не были похожи на извинение, они скорее звучали как жалоба, даже как своего рода обвинение в ее адрес. Страх Меган мгновенно сменился яростью, которую она уже намеревалась обрушить на его голову, но Девлин спросил:
— Чем же я причинил вам боль?
Меган возмутилась: а то он сам этого не знает!
Глаза ее сверкнули, однако девушка сдержалась и решила ответить, потому что хватка Девлина по- прежнему не ослабевала.
— Вы чуть не сломали мне спину. И вырвали чуть ли не ; половину косы. Кроме того, я буду крайне удивлена, если мои губы не прилипли к зубам.
Девлину претензии Меган показались всего лишь причитаниями молодой капризной леди, которая не имеет ни малейшего представления об истинной страсти. Для мужчины, отлично владеющего искусством любовных утех, куда предпочтительнее была бы пощечина. Девлин чувствовал себя оскорбленным. Он подумал о том, что не зря всегда как чумы боялся девственниц. И еще он подумал, что Меган действительно целомудренная молоденькая девушка. Правда, ведет она себя настолько смело и бесцеремонно, что кажется, будто она напрашивается на то, чтобы с этим фактом было скорее покончено. Он уже сказал ей все, что думает, и тем самым как бы принес свои извинения. Большего Меган не заслуживает. Хорошо бы вот так же легко избавиться и от обуревавшей его страсти, но кровь бурлила в нем с прежней силой, что в какой-то мере объясняло то, почему он не желал просить у Меган прощения еще раз.
