Вчера Тиффани выскочила из экипажа, чтобы пройти пешком рядом с Меган, у которой к этому времени слезы уже высохли. Тайлер же тактично держался на расстоянии, чтобы девушки могли спокойно поговорить. Тогда Тиффани еще не поняла, что Мег уже перестала себя жалеть и теперь вся кипит от злости. Чтобы как-то ее подбодрить и развеселить, она предложила подруге вернуться и укусить леди Офелию за нос. Меган отнеслась к этой шутливой идее вполне серьезно, но потом решила, что такое наказание будет слишком слабым. Тиффани тут же согласилась, сказав, что графиня не стоит того, чтобы затевать из-за нее такой скандал, к тому же большого удовлетворения подобная месть не даст.
Сейчас Тиффани от души радовалась тому, что Меган больше не терзает себя мыслями о пережитом унижении и вместо этого преисполнена праведного гнева. Так-то оно гораздо лучше! Одно только плохо: больше всего Мег бесило то, что она зря потратила столько сил и времени на предприятие, с самого начала обреченное на провал. Она чувствовала себя полной идиоткой. Такой же идиоткой чувствовала себя и Тиффани, потому что не сумела заранее предугадать неминуемо печальный конец. Но кто мог предположить, что в этой старой негодяйке леди Офелии столько злобы и что она способна нанести Меган такой удар!
— Не надо было мне тебя слушать! — с жаром воскликнула Тиффани. — «Возвращайся домой. Со мной все в полном порядке. Можно подумать, меня раньше не унижали!» — вот что ты мне сказала.
Меган грустно усмехнулась:
— Да уж, что верно, то верно.
— Не понимаю, как ты можешь над этим смеяться? Лично я ничего забавного здесь не нахожу.
Тиффани до сих пор из себя выходила, вспоминая, как в юности их общие с Мегги подруги одна за другой перестали появляться в доме Пенуорти — по мере того как Меган постепенно превращалась в красавицу. Все объяснялось очень просто — рядом с Мегги остальные девушки выглядели непривлекательными простушками; они это прекрасно понимали и, разумеется, не могли допустить такого невыгодного для себя сравнения. Некоторые из них оказались настолько ничтожными и мелкими, что пытались унизить Меган на людях. Должно быть, они считали, что красота Мегги расцвела так ярко не сам по себе, а нарочно — чтобы им досадить.
Меган и сама не понимала, как ей удается смеяться над тек что приятельницы отвернулись от нее. Вероятно, это была своего рода самозащита, потому что боль и обида так до конца и н проходили, они остались где-то глубоко в душе, чтобы в один прекрасный день выплеснуться наружу. Вчера как раз и был это «прекрасный день»: оскорбительное поведение графини Веджвуд всколыхнуло прежние горькие воспоминания Мегги.
— Уж лучше смеяться, чем снова плакать, верно? — задумчиво произнесла Меган, уставясь на недоеденный кусочек сосиски, которым она в этот момент размазывала по тарелке джем — Боже мой, разумеется! Ты совершенно права! Хочешь поговорим об этом?
Обе девушки знали, что теперь беседа переключится с не давнего происшествия на старые раны.
— Да нет! Знаешь, как подумаю, сколько у нас с тобой был» приятного и радостного в прошлые годы, мне даже становится жалко, что все эти девицы не испытали ничего подобного.
— Ты, Мег, нашла удивительно правильные слова. Думаю и мне их жаль. В конечном счете они превратились в таких зануд — и вполне по заслугам. А с другой стороны, жалеть и; нечего.
Меган усмехнулась:
— Да мне их не очень и жалко, просто приятно сказать о( этом вслух.
Обе рассмеялись, так как, честно говоря, тема не стоила и вы еденного яйца. И Тиффани быстро перевела разговор на другое:
— Мне кажется, ты не только поздно завтракаешь, но и не проехалась с утра верхом. А это значит, что у тебя весь день будет скверное настроение.
Обычно Меган завтракала очень рано, вместе с отцом, а по том ездила верхом на своем любимом коне, которого звали Сэр Эмброуз. После прогулки девушка сама чистила его. Конюху это не дозволялось, хотя он и ухаживал за тремя остальными лошадьми. Сэр Эмброуз был предметом особой гордости Меган. Конюх мог лишь задать ему корма, хотя и это девушке нравилось делать самой. Любому, кто знал, что Меган часами пропадает в конюшне, сразу было ясно, что она без ума от лошадей.
— Ты ошибаешься: я покаталась верхом. Только не утром, а ночью, — медленно произнесла Меган, снова уставившись на сосиску.
— Не может быть!
— Часа в два ночи.
— Ты, наверное, шутишь!
Меган серьезно посмотрела на подругу:
— Мне это было крайне необходимо! Клянусь! Иначе бы я просто сошла с ума!
— Ты брала с собою ливрейного лакея?
— Жалко было его будить.
— Да как ты могла, Мегги!
— Но меня никто не видел, — оправдывалась Меган, только теперь осознавая, какой поднялся бы шум, если б кто-нибудь узнал, что юная леди совершенно одна отправилась посреди ночи на верховую прогулку. — Кроме того, я жалела Сэра Эмброуза и все время держалась у края дороги, потому что было ужасно темно. И ничего не случилось. Зато, вернувшись домой, я почти сразу же заснула. — Тиффани с молчаливым осуждением смотрела на нее, и Меган добавила:
— Эта прогулка вообще была для меня очень полезной, потому что помогла заснуть. Понимаешь, когда я в третий раз скакала до деревни и обратно, то…
— Третий?!
— Ну да. А всего я сделала пять кругов. Ничего страшного — я ведь сказала тебе, что ехала только по краю дороги, никуда не сворачивая. И у Сэра Эмброуза настроение было вполне подходящее для галопа, как и у меня.
Глаза у Тиффани стали круглыми от изумления.
— Ну так вот, — спокойно продолжила Меган, — во время третьего круга мне пришла в голову прекрасная идея насчет того, как утереть нос леди Офелии и каким образом это сделать лучше всего.
На лице Тиффани отразилась усталость.
— Ты не передумала откусить ей нос?
— Передумала! — торжествующе улыбнулась Меган. — Я собираюсь построить особняк в два раза больший, чем у нее, и сама стану принимать у себя гостей со всей округи. Вот это и будет для нее наказание.
— И как же ты предполагаешь это осуществить?
— Очень просто! Я выйду замуж за герцога.
— О, тогда понятно! И какого же герцога ты имеешь в виду?
— Конечно же, герцога Ротстона! — заявила Меган. — Ведь, кроме него, у нас нет ни одного знакомого герцога.
Тиффани резко выпрямилась: произнесенное вслух имя герцога придало затее подруги реальные очертания. Настолько реальные, что Тиффани испугалась, не задумала ли та всю аферу всерьез.
— Но мы же его совсем не знаем! Вспомни: когда мы в Черринг-Кросс пили чай у его бабушки, его самого там не было. И единственной причиной, по которой мы с тобой оказались в его поместье, было весьма поверхностное знакомство твоего отца с вдовствующей герцогиней. Он написал ей письмо, прося совета относительно покупки лошади к твоему двенадцатилетию.
— Это была судьба — герцогиня пригласила нас, чтобы мы выбрали лошадь из конюшни герцога.
— Судьба? Да у них же сотни лошадей! Она была просто рада-радехонька избавиться хотя бы от одной!
— В Черринг-Кросс скрещивают лошадей, — наклонившись к подруге, шепотом сказала Меган, так как слово «скрещивают» леди не должна произносить вслух. — Поэтому вполне естественно, что герцогиня с удовольствием одну из них продала нам. — Меган снова выпрямилась и произнесла:
— Вот видишь, у нас с ним уже есть одна общая черта — мы оба любим лошадей.
— Мы?! Ты имеешь в виду себя и герцога? Боже правый, Мегги! Неужели ты говоришь серьезно?
— Абсолютно! — Меган улыбнулась. — Только представь себе, Тиффи, — продолжала она, — к церкви
