повернулся к ней и почти выкрикнул:
— Кого?!
Она нахмурилась при виде его недоверчивого взгляда:
— Вы не знали, что у них маленький сын?
— Нет, откуда мне знать? Я никогда не видел ее с ребеночком.
— Тогда мне очень жаль. По крайней мере потому, что вы узнали об этом от меня. — И, стыдясь причины, которая заставила ее заговорить, она мягко добавила:
— Об этом знает вся Англия, Лахлан, об этом писали газеты, и вся знать какое-то время только об этом и говорила. Я думала, вы знаете, думала, ваша тетя наверняка сказала вам, но вам это все равно.
— Все равно, что их не просто двое, а что они — семья, черт возьми?
Лахлан рассмеялся, но совсем не весело, и почти сразу же отошел. В тот вечер Кимберли его не видела. Она долго не могла успокоиться, вспоминая его взгляд, полный оскорбленного достоинства. А может быть, он презирал ее за напоминание о том, что он считал не заслуживавшим внимания. Кимберли страшно хотелось знать, что же он думал на самом деле.
Глава 19
— А я говорю тебе, что мне все равно! Я хочу шотландца, мама. Мне до смерти надоело выслушивать, чего хочешь ты!
Кимберли как раз вошла в комнату, где был накрыт завтрак, когда Джейн Карлайл начала кричать. И это был именно крик. Несомненно, его должны были услышать даже на конюшне. Все присутствовавшие за завтраком — по крайней мере пятнадцать человек, гостивших в Шерринг-Кроссе, включая и самого шотландца, — были шокированы такой невероятной выходкой со стороны девушки, которая прежде казалась идеалом благовоспитанности.
Раздалось покашливание — сначала с одной стороны, потом с другой, кто-то откровенно хихикнул. В наступившей тишине низкий голос с шотландским акцентом произнес:
— Сдается мне, шотландец тут тоже имеет право голоса.
Сидевшие за столом принялись оживленно разговаривать, стараясь делать вид, что никакой сцены не было. Джейн, стоявшая рядом с матерью у буфета, недоуменно обернулась к столу, словно не понимая, что случилось. Зато ее мать все прекрасно понимала. Густо покраснев, почтенная дама схватила дочь за руку и утащила из комнаты. Кимберли едва успела посторониться, чтобы ее не сбили с ног.
Как только они ушли, разговоры снова стихли. А глупенькая Эдит сказала своим обычным громким голосом:
— А я считала, она такая послушная. Ее мать все время об этом говорила!
Кимберли случайно встретилась взглядом с Лахланом и чуть не расхохоталась, увидев, как он выразительно закатил глаза. К счастью, ей удалось сдержаться и сохранить серьезность. Но не улыбнуться оказалось просто невозможно. И этот несносный человек ей подмигнул! Направляясь к буфету (с тех пор как дом наполнился гостями, блюда для завтрака выставлялись там), Кимберли прошла мимо брата Джейн, сидевшего в торце стола, и услышала его ехидное замечание, предназначенное только для ушей Кристофера:
— Я мог бы тебе порассказать, какой она бывает сучкой! Отец то же самое говорит о моей мамаше. Жизнь с этими двумя мегерами — просто ад!
Надо отдать должное брату Моники: казалось, его смутила такая откровенность. Кимберли про себя поохала и мысленно вычеркнула из своего списка Гектора Карлайла. Сплетничать о собственных родных!..
Ей было даже жаль Джейн. Мужчина не будет возражать, чтобы жена была немного туповата, он может даже предпочесть, чтобы это было именно так, ради уверенности в собственном превосходстве. Но вряд ли захотят взять в жены девушку, которая не умеет справляться со своей вспыльчивостью и может из-за этого оказаться в неловком положении.
Неудивительно, что матушка Джейн, бедняжка, увезла свою дочь в тот же день. Джейн уже не имела шансов найти женихов в Шерринг-Кроссе. Жаль только, что они не прихватили с собой Гектора.
На этот день запланированы были два увеселения: герцогиня собиралась возглавить экскурсию к ближайшему пруду, чтобы любители могли покататься на коньках. Для остальных были предложены шарады в гостиной.
Кимберли предпочла коньки. Она не любила шарады, а на коньках каталась с большим удовольствием. Поскольку экскурсией руководила Меган, в ней должен был принять участие и Лахлан.
Она решила получить удовольствие, несмотря на его присутствие. Кроме того, она купила в Лондоне новое зимнее пальто, модное, прекрасно подчеркивавшее фигуру, и пока у нее не было случая в нем пощеголять. На коньках она каталась очень неплохо: они с матушкой часто катались вместе.
У Меган нашлось множество коньков всевозможных размеров. Вдоль берега были установлены дровяные печки на тот случай, если кто-то начнет замерзать. Несколько слуг должны были постоянно запекать каштаны, чтобы ими можно было в любую минуту полакомиться. Были приготовлены и кружки с горячим шоколадом, и пунш для джентльменов.
Кимберли была удивлена, что Говард Кэнстон не захотел к ним присоединиться, несмотря на свою спортивность. Еще сильнее ее удивило то, что с ними отправился Джеймс, который впервые надел коньки. Ей было страшно весело его учить, хотя, она несколько раз падала, когда он терял равновесие. Кимберли не могла им не восхищаться: он был полон решимости освоить новое для него дело и продолжал кататься один, когда она направилась выпить шоколада и погреться у одной из печек.
Кимберли присоединилась к Джону и Монике, но они сразу же вернулись на лед. Кимберли долго каталась без передышки, поэтому рада была погреться у теплой печки. Она махала Джеймсу всякий раз, как он проезжал мимо, однако тот не отрывал глаз ото льда и поэтому ничего не замечал.
Меган каталась с двумя гостями солидного возраста.
Все трое держались за руки. Очень многие пожелали поехать кататься, включая и несколько семейств с маленькими детьми. И Лахлан…
Кимберли едва успела отдать слуге кружку из-под шоколада, как его отозвали к другой печке. Она осталась одна, и Лахлан, красиво затормозив у края пруда, вышел на низкий берег рядом с ней.
— Право, ты очаровательно смотришься, милочка, — заметил он, снимая перчатки и протягивая руки к огню.
Почему-то его комплимент согрел ее лучше, чем огонь, и она прелестно зарделась. Она все время краснела в присутствии этого человека. Надо полагать, он имел в виду то, что она хорошо катается: после двух падений она наверняка выглядела не лучшим образом. Во второй раз у нее растрепалась прическа, шпильки разлетелись по льду, и бессмысленно было пытаться снова уложить узел.
— Спасибо. Я катаюсь с детства.
Ей следовало бы ответить комплиментом, поскольку он и сам прекрасно катался. Однако она не стала этого делать. Это прозвучало бы признанием, что она тайком за ним наблюдала, а ей вовсе не хотелось, чтобы он об этом узнал.
Он удивил ее, рассеяв ее заблуждение:
— Я восхищался твоими волосами, Ким. Когда они рассыпались у тебя по плечам, я сразу вспомнил…
Он не договорил — намеренно. В этом не было необходимости. Ее румянец стал огненным. Она не верила своим ушам: невероятно, чтобы он спустя столько времени вдруг заговорил о том, как они любили друг друга. Она часто вспоминала об этом. Слишком часто. Но Лахлан должен был бы уже позабыть о случившемся!
Он вдруг спросил — как часто делал в последнее время — ни с того ни с сего:
— Зачем ты его поощряешь? Он тебе в отцы годится. Она не стала притворяться, будто не поняла, о ком он говорит.
— Какое это имеет значение? Джеймс далеко не стар, Лахлан. Он в расцвете сил, совершенно здоров, полон энергии. Женщины находят его привлекательным — в том числе и я. Или вы думаете, что двое людей разного возраста не могут иметь что-то общее? Тут я с вами не соглашусь; мы с Джеймсом уже обнаружили, что нас интересует множество самых разных вещей.
Он сначала пробормотал себе под нос что-то невнятное, а потом ворчливо спросил:
— А его поцелуи заставят тебя забыть обо всем, милочка? Он зажжет в тебе такую же страсть, как я?
Ей понадобилась вся ее воля, чтобы снова не покраснеть. Она задумчиво проговорила:
— Трудно сказать. Он еще меня не целовал. Наверное, надо это выяснить. Полагаю, поскольку у него было больше времени практиковаться, он должен неплохо это уметь.
— Тогда позволь мне освежить тебе память, чтобы легче было сравнивать…
— Не смейте! — прошипела она. — Вы что, с ума сошли? Мы здесь не одни!
Теперь, когда ему удалось вывести ее из себя, он довольно улыбался.
— Ах, какая жалость! Но я подожду, пока мы останемся вдвоем. Она ахнула:
— Черта с два… То есть я хочу сказать… оставьте ваши намерения меня снова целовать, Лахлан Макгрегор. Я этого не допущу. И вообще — с чего вам этого вдруг захотелось?
— Поцеловать прекрасную женщину? — улыбнулся он. — Разве я не рассказывал тебе, как люблю это делать?
Тут ей пришло в голову, что Лахлан ее дразнит. Она догадалась бы об этом и раньше, если бы у нее было больше опыта. Ее замкнутый характер обычно не позволял окружающим с ней сблизиться. Но Лахлан от недостатка нахальства не страдал, и ее сдержанность не остановила его. Кимберли ужасно хотелось бы знать, когда именно он начал ее дразнить и какие из его слов были сказаны всерьез.
Однако она мрачно посмотрела на него:
— Да, вы мне об этом рассказывали. И я уверена, что вы в последнее время немало этим занимались — вокруг ведь столько прекрасных женщин! Я даже подумала: может быть, Джейн именно поэтому сегодня утром поссорилась с матерью, наверное, вы вскружили ей голову своими поцелуями? Он фыркнул:
— Это чудо благовоспитанности? Я не поверил, что у девушки нет никаких недостатков, и оказался прав: у юной леди есть один, но очень серьезный.
— Я и сама
