немедленно.
Джослин не возразила ни против ее предложения, ни против той интимной атмосферы, которую создала Ванесса в комнате. Смятая постель, будто Джослин уже лежала в ней, все лампы, кроме одной, погашены, да и та чуть светится. Но венцом всего этого являлась она сама, освеженная купанием, надушенная и облаченная в блестящий муслин, тонкий до прозрачности.
Джослин сама ни за что не выбрала бы этот наряд, но послушно последовала указаниям Ванессы, более опытной в таких делах. Одеяние было новым. Они отыскали его у французской модистки в Нью-Йорке и купили, когда Джослин познакомилась с Чарльзом Абинггоном и у нес впервые зародилась мысль о повторном замужестве. Ночная рубашка зеленого цвета, почти такого же, как ее глаза, простого покроя и чуть присборенная на плечах, плотно облегала талию и бедра и имела такое глубокое декольте, что ткань прикрывала грудь только тогда, когда Джослин стояла. Того же оттенка пеньюар с длинными рукавами, отороченными белым кружевом, не имел ни застежек, ни петель, ни пояса, поскольку должен был не скрывать рубашку, а выставлять ее напоказ во всей красе.
Последним штрихом являлись волосы, которые Джослин тщательно вымыла и расчесывала до тех пор, пока они не засияли, как солнце. Она распустила их, и пламенеющая волна свободно ниспадала на спину и плечи, взметаясь при движении.
— Конечно, он уже видел их такими, когда вы впервые встретились, но поверь моим словам — сегодня он не удержится и проверит, не обжигают ли они пальцы, — сказала Джослин Ванесса, закончив расчесывать ее огненные локоны.
Однако ее слова не успокоили Джослин, а лишь напомнили, что пальцы Кольта уже касались ее волос, причем весьма болезненно. К ее волнению примешивалась изрядная доля страха. Но она не могла отрицать, что желает Кольта Сандера и потому готова пот и на любой риск, надеясь, что этой ночью все будет не так, как бывало каждый раз, когда они оставались с ним наедине. Сегодня он будет нежным любовником, о котором она мечтала с того самого момента, как буквально через несколько часов после первой встречи приняла решение, что именно с ним она впервые познает радости любви. Если дать волю своим страхам, ей не хватит смелости открыть дверь, когда он постучит.
Пытаясь представить себе встречу с Кольтом, она подпрыгивала от малейшего звука, особенно когда минуты ожидания сменились часами и город за окном затих. Должно быть, слуги никак не могут его найти. Ей следовало бы это предвидеть. Но один из них обязательно отыщет его, и тогда он сразу придет. Наверное, уже буквально с минуты на минуту.
Джослин все время твердила себе это, и ее волнение неуклонно росло, но не медленно и постепенно, а скачками. Она то подходила к окну и смотрела на покатую крышу дома напротив, то возвращалась к кровати, застеленной ее собственными шелковыми простынями. Присаживалась на постель, но буквально через несколько мгновений вскакивала и шла к большому зеркалу, которое показывало ей совершенно незнакомую молодую женщину с бледным лицом Она хлопала себя по щекам, стараясь вернуть им цвет, бежала к двери проверить, не слышно ли шагов, затем возвращалась к окну, и все начиналось сначала.
К несчастью, комната оказалась не слишком просторной. Однако ее заверили, что больше этой в гостинице нет. Здесь не было номеров-люкс, и вообще номеров было мало. Ей даже не удалось разместить тут всех своих людей. Некоторые отправились в пансион, расположенный на той же улице, а кое-кто предпочел остаться в экипажах. Поскольку ей не удалось снять весь этаж, перед ее дверью стоял охранник. Но она не слышала ни единого звука, издаваемого им.
Если Кольт не появится сейчас же, она превратится в настоящую неврастеничку. И как тогда, скажите на милость, она сможет убедить его, когда он наконец придет, что удивлена его приходом и уже спала? Черт бы его побрал, ну где может его…
Джослин показалось, что у нее оборвалось сердце, когда раздался стук. Она лишь молча стояла, глядя на дверь, полностью растеряв всякую выдержку, не говоря уж о смелости. Поэтому, когда дверь распахнулась и вместо Кольта появилась Ванесса, облегчение Джослин было настолько велико, что она чуть не потеряла сознание.
— Мне очень жаль, дорогая, — чуть слышно прошептала Ванесса, закрывая дверь. Затем добавила уже нормальным, но исполненным сожаления голосом:
— Они искали повсюду — в других пансионах, салунах, в более э-э… пошлых заведениях. Он так же неуловим, как и в дороге. Даже брат не видел его с тех пор, как мы въехали в город.
— Ничего страшного, Вана. Мы ведь пробудем в городе несколько дней. Попробуем завтра снова.
— Ты слишком спокойно к этому относишься. Я бы на твоем месте взбесилась. После стольких трудов…
— Трудов? — улыбнулась Джослин. — Но это не идет ни в какое сравнение с часами, которые проводишь за туалетом, одеваясь на бал. Я подготовилась ко сну…
— Ты подготовилась принять мужчину, а это далеко не одно и то же, — заметила графиня и понимающе спросила:
— Ожидание было действительно ужасным?
— Чудовищным! — рассмеялась Джослин. — Что лишний раз доказывает преимущество спонтанности.
— Подожди, дорогая, ты еще оценишь преимущества хорошо подготовленного обольщения, — возразила Ванесса. — Твои спонтанные встречи закончились ничем, если помнишь.
— Верно, так что я снова попытаюсь последовать твоему методу. Возможно, в следующий раз у меня лучше получится, учитывая сегодняшний опыт.
Джослин снова засмеялась, довольная тем, что вновь стала сама собою. Но в ее смехе звучало скрытое разочарование, которое она сознательно не желала признавать.
Ванесса поняла это и решила немного развеселить подругу.
— Может быть, к следующей ночи мы усовершенствуем нашу стратегию. В конце концов мягкая постель и отдельная комната весьма подстегивают воображение, в отличие от палатки, у которой наверняка есть уши и добрая дюжина глаз, привыкших постоянно за ней наблюдать. Я уж не говорю о дикой природе. — Она скорчила рожицу и брезгливо фыркнула. — Позволь заметить тебе, что не стоит заводить шуры-муры на пленэре, как бы ты ни была уверена, что тебе никто не помешает.
— Ты, разумеется, говоришь, исходя из собственного опыта?
— Несомненно! Помимо гнусных насекомых, обожающих голую плоть, ты зависишь от погоды. А в этой стране к тому же решительно негде расстелить покрывало — кругом только пыль да грязь. И хочу раскрыть тебе один секрет, дорогая. Толщина покрывала, на котором ты лежишь, не имеет значения, если у тебя под мягким местом камень, палка или еще что-то отвлекающее. К тому же тебе придется иметь дело с дикими зверями.
Она хихикнула.
— Дикими зверями, Вана?
— Ну, однажды это был кролик, только я тогда подумала, что это мой главный садовник. И напугалась до полусмерти. Джослин расхохоталась.
— Ну, теперь ты преувеличиваешь!
— Я говорю совершенно серьезно. Я испугалась, что старик умрет от шока.
— Сомневаюсь, что его можно было чем-то шокировать до такой степени после тех увеселений, о которых ты мне рассказывала. Помнишь, когда парочки блуждали в твоем лабиринте? За многие годы главный садовник там такого насмотрелся, что его вряд ли что-либо могло ввергнуть в шоковое состояние.
— Но, дорогая, я еще не сказала тебе: в этот момент моим любовником был его здоровенный младший сынок.
— Ой!
— Вот именно.
Они посмотрели друг на друга и принялись хохотать. Когда Джослин наконец смогла вздохнуть, она с любовью улыбнулась своей подруге.
— Спасибо тебе! Я слишком серьезно все восприняла, да?
— Чуть-чуть. Он всего лишь мужчина, солнышко, который окажет тебе необходимую услугу… Если ты, конечно, не передумала. Существуют ведь и другие, которые могут заинтересовать тебя. Сейчас, когда мы вернулись в то, что с известной натяжкой можно назвать цивилизацией.
— Нет… Кольт все еще…
— Не говори больше ничего. — Ванесса вздохнула про себя, но вслух сказала:
— Если ты хочешь именно его, ты его получишь. Но уже не сегодня, так что ложись.
— Они его больше не ищут?
— Нет смысла, уже довольно поздно. Я отправила слуг спать. Спокойной тебе ночи. Если твой полукровка такой страстный, как мне кажется, то завтрашней ночью тебе поспать не удастся.
— Если допустить, что он не устоит.
— Против такого оружия, как у тебя? — Ванесса окинула взглядом одеяние Джослин. Закрывая за собой дверь, графиня улыбалась.
Глава 21
Через открытое окно донесся звук приближающихся шагов. Каблуки чьих-то сапог тихо простучали по тротуару, затем послышался удивленный шепот:
— Бог ты мой, парень, ты напугал меня до смерти!
Но ответа не последовало, и сапоги прошагали дальше, заметно прибавив скорость. Где-то вдалеке взрыкивала лягушка-бык. Ее было слышно только тогда, когда тапер в одном из близлежащих салунов переставал играть. Музыка тоже доносилась словно издалека. Исполнитель играл весьма недурно, и мелодия скорее успокаивала, чем будоражила. Постоянно слышался смех, но все эти звуки были не настолько громкими, чтобы мешать жителям города спать.
Во всяком случае, Джослин не могла уснуть вовсе не из-за них. Если вспомнить, сколько раз она просыпалась посреди ночи от лая койотов или от ругани охранника, когда он, обходя палатку по периметру, спотыкался о колышек и начинал чертыхаться на чем свет стоит, то эти городские шумы казались ей вполне мирными. Хотя они и не убаюкивали.
Джослин устала и все еще не могла успокоиться, размышляя о том, что должно было произойти нынче ночью, и удивляясь,
