впечатление, что сыновья получили имена Йорк, Кент и Девон. Именно в таком порядке. Единственную девочку, ставшую последним ребенком, назвали в честь всего Соединенного Королевства. Родители оскорбились до глубины души, когда позже выяснилось, что Бриттани – английский вариант названия французской провинции Бретань, а вовсе не сокращение от «Великобритания».
Бриттани относилась к жизни вполне рационально. Живешь, пока есть силы, и наслаждаешься жизнью. Конечно, это шутка или считается таковой, но, если говорить о ее собственной жизни, то это не так уж далеко от истины. Ей нравилась ее работа, как первая, так и вторая, вот только жаль, что не было времени на те маленькие радости, которые все остальные принимают как должное. Тем, кто растет на ферме, известно, что после школы придется заниматься самыми разнообразными делами по хозяйству. Бриттани, и учась в школе, не знала, что это такое – отдых и каникулы, а когда покинула дом, об отдыхе окончательно пришлось забыть.
Однако для Тома у нее всегда находилось время. Они встречались уже четыре месяца и проводили вместе все субботние вечера и воскресенья. Том, вечно занятой администратор, часто уходивший с работы последним, никогда не сетовал на то, что не видится с Бриттани чаще, и, возможно, втайне радовался, что и она не жалуется на редкие встречи. Правда, он еще не заговаривал о женитьбе, но Бриттани не сомневалась, что это скоро произойдет. И она, конечно, ответит «да»! Именно поэтому она наконец решила, что Том станет ее первым мужчиной.
Конечно, оставаться девственницей едва не до тридцати лет казалось немного странноватым и доставляло немало неприятностей, когда приходилось признаваться в этом мужчинам. Такое обычно происходило, если кто-нибудь из поклонников слишком настойчиво тянул ее в постель. Но результат был всегда один и тот же: Бриттани смущалась и краснела, мужчины смеялись, а зачастую и не верили.
Поэтому она ничего не сказала Тому. Все это время он считал, что она попросту осторожничает. Но дело было не только в этом. Бриттани ничего не имела против петтинга, то легкого и приятного, то доводящего до исступления, но идти до конца.., для этого требовалась не просто взаимная симпатия, по крайней мере так она считала. Прежде всего Бриттани были нужны чувства, сильные, подлинные чувства, и теперь она их испытывала…
– Значит, сегодня ночь из всех ночей? – осведомилась с порога Джан, понимающе усмехаясь.
– Д-да, – выдавила Бриттани, умудрившись при этом не покраснеть.
– Гром и молния! Бриттани закатила глаза:
– Давай не будем это обсуждать, иначе я струшу и пойду на попятный.
– На попятный? Ты ждала так долго, что удивительно, как еще не покрылась плесенью…
– Похоже, ты не расслышала? Повторить? Я не желаю говорить на эту тему, – перебила Бриттани.
– Ладно-ладно, – со смешком сдалась Джан. – Всего лишь стараюсь немного ободрить лучшую подругу. Взгляни на себя: нервничаешь так, что смотреть страшно! Весь день тебя трясло, а почему – неизвестно. Странно, ты ведь уверена в нем, правда?
– Да, но… – начала было Бриттани, но тут же застонала:
– Господи, из-за тебя я начинаю сомневаться! Еще, пожалуй, передумаю.
– Только не это! Все, я замолкаю. Роток на замок и молчок. Держу язык за зубами. И не думай, тебя ждет потрясная ночка! Перестань волноваться! Этот парень прямо-таки предназначен тебе судьбой. Черт, да такой кому угодно бы подошел! Просто идеал мужчины! Прямо-таки не верится, что он настоящий… Нет, не слушай меня! Я молчу.
Бриттани улыбнулась, благодарная подруге за старания ее отвлечь. Она действительно сплошной комок нервов, причем непонятно почему. Решение, над которым Бриттани мучилась много недель, уже принято, и она уверена, что поступает правильно. Том для нее – все, а это самое главное.
Глава 1
Лу-Сан-Теры наконец-то возвращались домой. Визит на родину матери, планету Кистран, затянулся и занял куда больше времени, чем рассчитывал Далден Лу-Сан-Тер. В отличие от своей сестры Шанель, которая некоторое время училась здесь, он до этого ни разу не бывал на Кистране, хотя часто слышал рассказы матери и рассматривал созданные компьютером пейзажи и сцены, но видеть все своими глазами – совершенно другое дело. И честно говоря, Далден от души надеялся больше никогда не сталкиваться с чем-то подобным. Но именно здесь родилась его мать, и теперь Далдену казалось, что он стал немного лучше понимать, что делает ее столь отличной от шакаанцев, среди которых Тедра жила теперь. С детства он буквально разрывался между родителями. Мать, Тедра, представляла собой все самое современное, что могла создать цивилизация, тогда как отец, Чаллен, был истинным олицетворением древних идей, верований и того, что большинство иных миров считало варварством.
И хотя различия между двумя цивилизациями казались абсолютно непреодолимыми, а между образом жизни Кист-рана и архаичными обычаями Ша-Каана лежала целая пропасть, его родители все же умудрились связать свои жизни. Конечно, это далось им нелегко, так же нелегко было и их детям, старавшимся угодить и отцу и матери.
В конце концов Далдену пришлось сделать выбор, и, к счастью, мать не только поняла его, но и поддержала. Что ни говори, а сын все же был ша-каанским воином. Как он может занять подобающее ему место, если станет во всеуслышание соглашаться с ее идеями или тревожиться о том, что ненароком расстроит мать? Поэтому Дадден пошел по пути отца и ни разу об этом не пожалел.
Сестра сумела воспринять обе культуры, хотя и стала в конце концов покорной спутницей жизни воина и беспрекословно следовала законам и правилам, установленным на планете, которые хотя и считались в других мирах давно устаревшими, но еще успешно действовали на Ша-Каане. Зато она была вольна открывать новые миры, о чем мечтала едва ли не с колыбели.
Шанель ничуть не была поражена своим первым визитом на Кистран. Не то, что Дадден. Он с самого начала считал, что будет забавно повидать родные места матери, ожидал, что многое его удивит. Он знал кистранский язык так же хорошо, как собственный, поскольку учил его не по сублимационным программам, а перенимал от матери. Но ничто не могло подготовить его к постоянному ощущению неловкости. Он чувствовал себя чужим, неприкаянным и не испытывал ничего, кроме благоговейного восхищения. Мать называла это культурным шоком.
Даже после того как немного успокоился, а это произошло лишь потому, что они оставались там дольше, чем рассчитывали, Далден все равно чувствовал себя неуютно в стране, где его считали гигантом. Он и в самом деле возвышался над остальными на две головы.
