уже все почти наверняка закончилось.
— Ладно, — согласился я, распахивая дверцы. — В самом крайнем — можно. Идем.
Они не шелохнулись.
— Что? — удивился я.
— Нож, — тихонько прошептал Коди.
— Он хочет ножик, — перевела Эстор.
— Никаких ножиков! — твердо ответил я.
— А вдруг будет крайний случай? — упрямилась его сестра. — Говоришь, что в крайнем случае можно, а сам ничего не разрешаешь!
— Нельзя с ножом разгуливать в общественных местах.
— Нельзя совсем без защиты, — уперлась Эстор.
Я тяжко вздохнул. В общем-то Рита скорее всего вне опасности, пока меня рядом нет, но таким манером Вайсс от старости помрет, пока я его разыщу. В общем, я открыл бардачок в машине, достал крестовую отвертку и вручил ее Коди. В конце концов, наша жизнь — сплошные компромиссы.
— Держи. Лучше ничего нет.
Коди перевел взгляд с отвертки на меня.
— Это лучше, чем карандаш! — добавил я.
Он покосился на сестру, потом кивнул.
— Хорошо! — Я снова распахнул дверцу машины. — Теперь идем!
На этот раз они последовали за мной. Мы прошли по дорожке к центральному входу Выставочного центра, но в дверях Эстор вдруг застыла.
— Что такое? — не понял я.
— Я хочу писать.
— Эстор, мы торопимся!
— Мне правда очень нужно! — пискнула она.
— Пять минут потерпишь?
— Нет! — Она энергично затрясла головой. — Сейчас хочу!
Я сделал глубокий вдох. Интересно, как же Бэтмен со своей Робин справлялся в таких ситуациях?
— Ладно, — разрешил я. — Только быстро!
Туалет отыскался в дальнем конце фойе, и Эстор ринулась внутрь. Мы с Коди стояли снаружи и ждали. Мальчик примеривался к отвертке и таки нашел удобное положение, острием вперед. Вопросительно посмотрел на меня, и я кивнул. А тут и Эстор вышла.
— Идемте! — позвала она. — Скорее!
И рванула первая в центральный зал.
Грузный человек в массивных очках потребовал с каждого из нас по пятнадцать долларов за вход; пришлось показать ему полицейское удостоверение.
— А дети? — возмутился он.
Коди попытался было замахнуться на него отверткой, но я его одернул и пояснил служащему:
— Это свидетели.
Охранник, кажется, хотел со мной поспорить, однако потом заметил, как Коди ухватил свое оружие, и лишь покачал головой.
— Вы знаете, куда пошли другие полицейские? — спросил у него я.
Он все качал головой.
— Я видел только одного… Ходят тут всякие, за вход не платят… — Охранник оскорбительно ухмыльнулся и взмахом руки пригласил нас внутрь. — Приятного осмотра!
И мы прошли в зал. Здесь действительно имелось несколько стендов с экспонатами, которые можно было опознать как предметы искусства: статуи, картины и тому подобное. Но если честно, их создатели как будто чересчур перестарались в стремлении достичь новых граней человеческого восприятия. На одном из самых первых стендов мы увидели буквально груду листьев и веток, а рядом — выцветшую банку из-под пива. Дальше висели два ряда телеэкранов: в одном ряду показывали толстяка на унитазе, а в другом — как самолет врезается в дом. Однако нигде не было видно ни Вайсса, ни Риты, ни Коултера.
Мы дошли до самой дальней стены зала, развернулись и пошли обратно, заглядывая в проходы. Здесь наличествовали интересные и открывающие новые горизонты экспозиции, но Риты среди них не было.
Я согласился с мнением Коултера, что Вайсс будет здесь. А если детектив ошибся? А если Вайсс сейчас в совершенно другом месте радостно режет Риту, пока я любуюсь искусством, добавляющим глубины и понимания душе, которой я все равно лишен?
Коди запнулся на месте и встал как вкопанный. Я обернулся посмотреть, что он там увидел, и тоже застыл рядом с мальчиком.
— Мама, — произнес он.
Да, там была его мама.
Глава 36
Несколько человек собрались в дальнем углу зала под телевизором с плоским экраном. На экране крупным планом было Ритино лицо. Кляп в зубах, глаза широко распахнуты, голова от ужаса дергается из стороны в сторону. Я не успел даже ногу занести, шаг сделать, а Коди и Эстор уже рванули вперед спасать свою маму.
— Подождите! — крикнул я им вслед, но они не подождали, и я поспешил за детьми, лихорадочно озираясь в поисках Вайсса.
Темный Пассажир молчал, оглушенный моей почти панической тревогой за детей; разыгравшемуся воображению рисовалось, как Вайсс поджидает нас за каждым мольбертом, готов прыгнуть из-под каждого стола, и мне ужасно не хотелось мчаться на него вслепую, но дети рванули к Рите и не оставили мне ровно никакого выбора. Я побежал быстрее, а они уже протиснулись сквозь толпу зрителей и оказались подле матери.
Рита была связана и пристегнута ремнями к настольной пиле. Лезвие жужжало меж ее лодыжек, и подтекст читался чересчур отчетливо: злодей был готов и желал подтолкнуть мою жену к сверкающим зубьям пилы. Спереди у стола висела табличка: «Кто сумеет нас спасти?» — а ниже большие буквы предупреждали: «Пожалуйста, не мешайте актерам».
По периметру стола раскатывал игрушечный паровозик с вагончиками и табличкой, которая гласила: «Будущее мелодрамы».
Тут я наконец увидел и Коултера… ничего хорошего, между прочим. Он сидел, прислонившись к стенке и свесив голову на плечо.
Вайсс напялил на него старомодную фуражку, какие раньше носили вагоновожатые, а руки связал толстым электрическим проводом, который зафиксировал массивными зажимами. На коленках примостилась табличка: «Полупроводник». Коултер не шевелился — был то ли мертв, то ли просто без сознания; в данных обстоятельствах я не стал наводить справки.
Я протиснулся в толпу, туда, где кружил игрушечный поезд и с периодичностью в несколько секунд раздавался из проигрывателя заранее записанный фирменный вопль Вайсса.
Самого Вайсса по-прежнему не было видно, но когда я протолкнулся ближе к столу, изображение на экране поменялось: в телевизоре возникло мое собственное лицо. Я лихорадочно обернулся в поисках камеры и обнаружил искомое — на столбе в самом дальнем конце выставочного пространства.
Не успел я обернуться, как что-то свистнуло и вокруг моей шеи туго обвилась очень толстая леска. В глазах потемнело, все закружилось, и в самый последний миг я успел прочувствовать горькую иронию того, что враг воспользовался леской — одним из моих собственных приемов. В мозгу мелькнуло: «В собственной ловушке», — а потом я упал на колени и меня со страшной силой потянуло к экспозиции Вайсса.
Поразительно, как быстро пропадает интерес к окружающему, если вашу шею душит аркан, как быстро сознание ускользает в сумрачные дали, а свет и звуки глохнут. Хотя в какой-то момент я
