ужин приобретал слишком интимный характер, но она понимала, что оскорбила бы Ангела, если бы велела переставить приборы сейчас.
Сделав несколько шагов к столу, Касси вздрогнула от неожиданности, почувствовав, как Ангел, стоя за ее спиной, отодвигает стул, чтобы она могла сесть. Она не ожидала от него такой галантности.
— Благодарю вас, — сказала она, смутившись еще больше, когда он, не говоря ни слова, опустился на свое место напротив нее.
Мария, услышав голос Касси, заглянула в комнату. Несколько секунд спустя она уже расставляла на столе блюда и тарелки. Ангел похвалил убранство комнаты, и Касси с облегчением завела приличествующую случаю беседу. Она объяснила, что вся мебель тут была в точности такой же, как в их доме в Вайоминге, для чего отцу пришлось договариваться с мебельным магазином в Чикаго. Некоторые предметы интерьера даже изготовили по специальному заказу отца.
— Но почему? — спросил Ангел, когда Касси наконец исчерпала эту тему.
— Я никогда об этом не спрашивала, — призналась она. — Некоторые вопросы мы с папой не затрагиваем никогда. То, что касается моей мамы, и то, что с ней связано, относится к запретным темам.
— Но почему? Неужели только потому, что они разведены…
— Они не разведены.
Ангел опустил вилку и с удивлением взглянул на девушку. Она тут же опять заговорила:
— Почти все думают, что мои родители разведены, но ни отцу, ни матери мысль о разводе даже в голову не приходила. Похоже на то, что их вполне устраивает жизнь порознь, в разных концах страны.
— А если кто-нибудь из них захочет снова создать семью?
Касси пожала плечами:
— Тогда скорее всего им придется расторгнуть свой брак.
— Это будет вам неприятно?
— На моей памяти родители никогда не разговаривали друг с другом. Почему же мне должно быть неприятно, если кто-нибудь из них захочет иметь нормальную семью?
Ангел, покачав головой, снова склонился над тарелкой.
— Не очень-то верится, что они и в самом деле не обменялись ни словом за все эти годы, — сказал он минуту спустя. — Как же они в таком случае воспитывали вас?
Касси улыбнулась:
— Честно говоря, мне было лет семь, когда я поняла, что родители всех моих друзей ведут себя совершенно по-другому. До тех пор я думала, что их взаимоотношения — это абсолютно нормально. Ангел, почему бы вам не рассказать что-нибудь о себе?
Произнося его имя, Касси покраснела. Обратившись к нему по имени впервые, она вдруг поняла, сколь интимно звучит такое обращение, особенно в устах женщины.
Он заметил ее смущение:
— В чем дело?
— Можно… могу ли я называть вас как-нибудь иначе? Ангел даже не улыбнулся, но Касси могла бы поклясться, что его забавляет ее смущение.
— Вполне достаточно просто «мистер», — ответил он. Но такое обращение, с ее точки зрения, было слишком чопорным. Не решало проблемы и «мистер Ангел», потому что Ангел — имя, а не фамилия. Он не сделал ни малейшей попытки помочь ей, что изрядно разозлило ее и побудило спросить:
— Почему вы выбрали себе имя Ангел? Его черная бровь поползла вверх.
— Вы считаете, я сам выбрал себе такое имя?
— Разве не так?
— Ни в коем случае. Вышло так, что это было единственное имя, которым меня называла мама, и только его я мог сообщить старику горцу, вырастившему меня. Насколько я помню, он очень развеселился.
Немного подумав над его словами, Касси заметила:
— Но ведь это, вероятно, было просто ласковое прозвище, как, например, слова «дорогой» или «крошка».
— Потом я тоже это понял, но в то время воспринимал свое прозвище как имя. Да это и не имело для меня особого значения. Теперь же я сжился с этим именем, а любое другое звучало бы непривычно.
'Но как воспринимают ваше имя те люди, которые впервые слышат его?» — этот вопрос вертелся у нее на языке, но любопытство к другим вещам, о которых он упомянул лишь вскользь, пересилило.
— Ваша матушка умерла? И поэтому вас вырастил тот житель гор?
— Он украл меня.
На сей раз положить вилку пришлось ошеломленной Касси.
— Прошу прощения…
— Прямо из Сент-Луиса, — продолжал Ангел, словно не замечая, что его собеседница сидит с открытым от удивления ртом. — Мне было тогда пять или шесть лет. Точно не помню.
— Не помните? Вы хотите сказать, что точно не знаете, сколько вам лет?
— Да, не знаю.
Это обстоятельство показалось ей столь печальным, что Касси, как бы выражая сочувствие, невольно погладила руку Ангела кончиками пальцев. В следующее мгновение, осознав, что сделала, она тут же отдернула руку. Он заметил это, что еще больше смутило Касси. Девушка склонилась над своей тарелкой, принимаясь за курятину в остром соусе.
Проглотив кусочек, она заговорила снова:
— Но зачем было красть ребенка? И неужели никто не пытался найти вас?
— Я ничего не могу сказать по этому поводу. Возможно, никто и не пытался меня искать. Но так или иначе, следующие девять лет я провел высоко в горах, где мы не встречали даже индейцев, не говоря уж о белых людях.
— И вы никогда не пытались сбежать?
— Через несколько месяцев после того, как мы добрались до жилища старика в горах, я забрел слишком далеко от своего нового дома. Старый Медведь все-таки нашел меня и посадил на цепь во дворе — продержал так три недели.
Касси не верила своим ушам. Последние слова Ангела заставили ее побледнеть.
— И вы три недели провели под открытым небом?
— Думаю, мне повезло, что стояло лето, — проговорил Ангел с таким видом, словно эта тема не вызывала у него абсолютно никаких эмоций. — Но после этого случая я уже не удалялся от нашего жилища так далеко. И прошло лет пять, прежде чем старик взял меня с собой в поселок, где продавал добытые им меха. Мы добирались до поселка неделю.
— Вы там ничего никому не сказали?
— Он велел мне держать язык за зубами. К тому времени я уже привык слушаться его. Кроме того, в поселке все знали, что представляет собой Старый Медведь. И никто бы не рискнул схватиться с ним, чтобы выручить меня.
Касси уже успела пожалеть о том, что несколько минут назад завела речь об имени своего гостя, но любопытство взяло верх, и она вновь заговорила на эту тему:
— И вы не знаете, почему этот человек вас украл? Неужели он хотел иметь сына?
— Нет, просто нуждался в собеседнике. Как-то он сказал мне, что ему надоело разговаривать с самим собой.
Просто нуждался в собеседнике. Маленький мальчик был оторван от семьи лишь для того, чтобы составить компанию одинокому и нелюдимому старику. Ей еще никогда не приходилось слышать такую печальную — и возмутительную! — историю.
— А где Старый Медведь сейчас? — спросила она.
— Умер.
— Это вы…
— Нет, — отверг Ангел ее подозрения. — Старый Медведь получил свое прозвище из-за того, что среди мехов, которые он продавал, всегда была хотя бы одна медвежья шкура. Ему нравилось охотиться на медведей — и чем крупнее был зверь, тем лучше. Однако пришло время, когда он стал слишком старым,
