собаку.
– Как ты слез с кровати?
– Шем слез.
– Я знаю, – терпеливо проговорил Волк. – Как ты слез? – Он поднял на руки розового малыша и посадил на середину кровати. – Покажи мне.
Шем захохотал, и Волк подумал, что его карие глаза очень похожи на глаза Теа. Малыш уверенно подполз к краю кровати, выставил перед собой ноги, выгнул спину и соскользнул, подогнув ноги, когда они коснулись пола. Приземлившись на четвереньки, он радостно улыбнулся отцу.
Шем слез вниз.
– Мы произвели на свет акробата, – сообщил Волк жене.
Подойдя к окну, он раздвинул роскошные тяжелые шторы и открыл ставни. Свет и холодный воздух тут же ворвались в комнату, и Теа торопливо схватила одежду. Шем, не обращая на холод никакого внимания, сидел на теплых кирпичах рядом со своими игрушками.
Они поели свежего хлеба и холодной ветчины на кухне, Теа старалась не отпускать от себя ребенка. На кухне сновали повара, а подносы с едой и кастрюли были тяжелыми и горячими. Около кучки объедков стояла черная собака.
– Женочек, – радостно объявил Шем. – Шем хочет вниз.
– Шем останется здесь. – Теа поймала его в тот момент, когда он собрался соскользнуть на пол с ее рук. Ее сын тут же покраснел от возмущения.
– Сейчас начнет шуметь. Идем, мое сокровище, мы уходим, не плачь. Мы поедем домой. Шем поедет домой.
Они вышли во двор. В теплом воздухе чувствовалась сырость, небо затянули серые с белыми пятнами тучи. Когда Волк вскинул на спину мешок и застегнул ремень с мечом, его тронул за локоть светловолосый мальчуган.
– Сэр? Меня прислал Дракон. Он хочет вас видеть.
Волк поцеловал Теа в щеку.
– Я недолго, – пообещал он жене и, повернувшись к пажу, сказал: – Веди.
Они поднялись по лестнице, прошли по длинному коридору, стены которого были завешены гобеленами, И вышли к другой лестнице, более узкой. На верхней площадке Волк увидел приоткрытую деревянную дверь. В комнате с окнами оказалось очень светло и жарко. Одну из стен украшал гобелен с изображением города с развевающимися над крышами домов флагами и ослепительно голубым небом, в котором парил черный дракон.
Карадур Атани сидел за столом в кресле с высокой спинкой. Вокруг лежало множество бумаг, стоял графин с вином, тарелки с остатками еды.
Волк остановился на пороге.
– Милорд, вы хотели меня видеть.
– Входи. – Карадур показал на стул. – Садись. Устраивайся поудобнее.
– Спасибо, милорд.
Азил Аумсон вышел из угла, в котором стоял, наполнил бокал вином и поставил перед Волком. Лорд- дракон откинулся на спинку своего кресла. Волк чувство-нал, как от него исходят волны жара, которые потоками стекают со стола.
– Как малыш? Прекрасно, милорд.
– Он очень храбрый мальчик. И получил правильное имя. В моем замке с вами хорошо обращались?
– Так, словно мы принцы благородной крови. Карадур кивнул.
– Хорошо, – И уже другим тоном спросил: – Ты знаешь, что мы готовимся к войне. – Волк кивнул. – Тебе известно, кто наш враг?
– До меня доходили слухи, милорд. Разумеется. И что ты знаешь?
Вопрос был прямым, точно удар меча, и Волк ответил:
– Говорят, что вы поссорились со своим братом Тенджиро.
– Да, – сказал Дракон, и по его напряженному липу пробежала тень. – У тебя есть брат?
– Четыре, милорд, – ответил Волк. – И три сестры. И все они меняющие форму?
– Нет, милорд.
– Меняющие форму и те, кто на это не способен, враждуют между собой?
Вопрос был непростым, и Волк честно ответил:
– Не все мы дружим между собой.
– Но вас много, – сказал лорд-дракон. – Если бы армия врага напала на ваш родной дом, вы забыли бы о своих противоречиях и объединились бы в борьбе с ним?
Армия в Найо… На мгновение Волк представил себе низкие строения своего родного дома, охваченные пламенем.
– Думаю, да, милорд.
Лорд-дракон встал и подошел к окну. Взглянув на вздымающийся ввысь силуэт Глаза Дракона, он задумчиво проговорил:
– Сколько времени ты живешь в моих владениях? Три года? Ты, наверное, знаешь, что я ни разу не менял форму.
– Я об этом слышал.
– А тебе говорили, почему?
– Люди разное болтают.
Карадур резко повернулся, и в его глазах вспыхнул огонь.
– Отвечай на вопрос!
У Волка возникло ощущение, будто перед ним оказалась стена огня. Он напрягся, точно натянутая струна, и ответил:
– Говорят о волшебстве и о проклятии.
– Да. – Карадур на мгновение поднес руки к лицу, а когда опустил их, к нему вернулось жесткое, уверенное спокойствие. – Три с половиной года назад тихой сентябрьской ночью, месяц спустя после моего двадцатилетия, я сделал свой талисман. Мне не у кого было спросить совета, потому что мой отец умер, и я действовал интуитивно. Я выплавил его из золота и закалил в огне дракона, а также окропил кровью.
Он поднял рукав и показал белый шрам на внутренней поверхности руки.
– Мой брат Тенджиро забрал у меня талисман и закрыл в шкатулке, которая пожирает огонь.
Азил Аумсон, стоявший в своем углу, неожиданно пошевелился, но Карадур не обратил на него внимания.
– Сейчас она у него, где-то в северных льдах, спрятана в построенной им для себя крепости. – Лорд- дракон растопырил пальцы, и из кончиков вырвалось синее пламя. – Я уже говорил, что с самого детства я наделен кое-какими возможностями дракона. Например, физической силой, превосходящей силу тех, кто мне служит. Я могу вызвать огонь, голубую иллюзию, которая никому не причиняет вреда, и настоящий огонь. Но я больше не в состоянии создать драконий огонь и примять форму.
Он кивком показал на гобелен, висящий на стене.
– Это был Дракон. Я не Дракон. – Он произнес эти слова медленно, и тем страшнее они казались, потому что его глухой голос не изменился. – Об этом знают четыре человека. Трос из них находятся в этой комнате. – Подобие улыбки скользнуло по его лицу. – Надеюсь, ты простишь меня за то, что я рассказал правду о себе.
– Вы оказали мне честь, милорд, – тихо проговорил Волк, но спина его туники промокла от пота.
Карадур чуть-чуть наклонился вперед.
– Ты не покажешь мне свой талисман?
Волк не ожидал такой просьбы, но, не задумываясь, вынул из-под туники серебряную цепочку, висевшую у него на шее. Сняв ее через голову, он сжал в ладони грубую серебряную фигурку волка, а потом медленно раскрыл пальцы.
Карадур осторожно прикоснулся к ней одним пальцем.
– Сколько лет тебе было, когда ты его сделал?
– Четырнадцать.
