слышал это от тебя.
– Я хотела этого раньше, но не теперь. – Саммер придвинулась к мужу, но тот довольно невежливо повернулся к ней спиной, бросив через плечо:
– Довольно болтать, идем. – Он указал на дверь. Двигаясь, словно лунатик, Саммер последовала за мужем в зал. Она ощущала бурлящий внутри его еле сдерживаемый гнев и понимала, что это каким-то образом связано с утренним посетителем. Ах, если бы только она не была такой сонной и глупой!
Когда Джеймс втолкнул Саммер в комнату, Брюс Камерон поднял голову и цепким взглядом оценил ее покрасневшее лицо, заспанные глаза и опухшие губы. Было совершенно очевидно, что Джеймс не давал ей спать всю ночь. Губы графа изогнулись в улыбке.
Джеймс подтащил Саммер к огромному столу, а потом толкнул ее в грудь так, что она упала в кресло. Затем он посмотрел на отца. Глаза Джеймса пылали гневом, но его голос источал ледяное спокойствие:
– Он еще здесь?
– Уже нет.
Вцепившись в подлокотники кресла, Саммер с минуту недоуменно смотрела на обоих.
– О ком вы говорите? Я имею право знать. Что происходит? Почему ты так жестоко обращаешься со мной?
Встав рядом с женой, Джеймс положил руку на ее плечо и крепко сжал. Саммер не было больно, но этот жест таил в себе угрозу, и она беспокойно заерзала в кресле.
– Лучше замолчи.
– Но почему?
Саммер попыталась встать, однако рука мужа вновь пригвоздила ее к креслу. Проигнорировав предупреждение, она вывернулась и, вскочив на ноги, повернулась к Джеймсу и посмотрела на него горящими яростью глазами.
– Мерзкий грубиян! Я требую объяснения!
Виконт сделал шаг вперед, но Брюс Камерон предостерегающе прошептал:
– Кажется, Финдли идет.
Остановившись, Джеймс бросил на жену уничтожающий взгляд и открыл дверь. К ее удивлению, в кабинет вошел священник, который накануне обвенчал Джеймса и Саммер в каменной церкви близ замка. Его плотную фигуру скрывал плащ. Заметив грозный взгляд Джеймса, краску на щеках Саммер и отрешенное выражение лица графа, он остановился в нерешительности.
– Еще одно венчание, милорд? Разве мы что-то сделали не так?
– Да. – Старший Камерон встал со своего кресла и подвинул священнику стопку бумаг. – Имя невесты вписано неверно. Теперь все должно быть исправлено, чтобы впредь не возникло никаких проблем и вопросов.
Сердце Саммер едва не выскочило из груди. Она перевела взгляд на Джеймса и по одному только взгляду его черных глаз поняла – он разгадал ее обман. Но что именно он знал? И собирался ли жениться на ней повторно?
Очевидно, да. Взяв Саммер за руку, он подвел ее к столу и протянул ей перо. Девушка закусила губу, не зная, что делать.
– Пиши. Пиши свое настоящее имя – Сен-Клер! – прорычал он, и она содрогнулась.
Теперь он знал все. Кем бы ни был утренний посетитель, он сообщил ее настоящее имя. Ненавидел ли ее теперь Джеймс? Или он всего лишь злился на нее за то, что она солгала? Все дело было в его гордости и упрямстве.
В висках у Саммер застучало.
– Подписывай! – прозвучал грубый приказ, и она вздрогнула.
Глядя на лежащий перед ней документ, Саммер все еще колебалась. Она ощущала на себе настороженный взгляд черных глаз мужа, выражавший какие-то чувства, которых ей не дано было понять. Она выронила перо, но ладонь Джеймса тотчас накрыла ее руку и потянула к бумаге.
Саммер с явной неохотой написала свое имя и закрыла глаза.
Священник заволновался. Он посмотрел на побледневшую Саммер, на разъяренного виконта, а потом перевел взгляд на графа:
– Она не хочет подписывать, милорд?
– Спросите ее сами.
Саммер открыла глаза и увидела обеспокоенное лицо Финдли. Ей следовало сказать «нет», но она не смогла. Она слишком сильно любила Джеймса, несмотря на то, что тот буравил ее глазами так, словно хотел задушить.
– Да, – еле слышно прозвучал ее ответ. – Я выхожу замуж по собственной воле.
Финдли кивнул, хотя и не до конца был удовлетворен ответом. Однако он не желал ссориться с графом и попросил молодоженов вновь произнести клятвы.
Когда церемония закончилась, Саммер едва не рыдала от усталости и разочарования.
Финдли, не выдержав, поморщился:
– Мне кажется, здесь чего-то недоговаривают, да и девушка ужасно расстроена.
– Верно. – Граф серьезно посмотрел на него. – У нее была брачная ночь, но не было настоящего
