взвода, и Рокка сказал:
– Там мы уже были. Пошли, Тассу.
Они двинулись гуськом, и молчаливый Суси проговорил, спокойно вышагивая вслед за Роккой:
– Ну и важный же мужик. Если тут много таких, трудно будет привыкать.
– Ничего, обойдется, как всегда. Ты попусту не тревожься, Тассу. Он еще очень молодой. Тут все кадровые офицеры, а они любят военную дисциплину. Но раньше- то ведь обходилось! Как думаешь?
– Обойдется, – согласился Тассу, и тем дело закончилось.
В палатке Коскелы возникло некоторое замешательство, когда туда ввалились приятели. Казалось, она заполнилась одним-единственным человеком, потому что Суси смотрелся всего лишь тенью своего шумливого товарища.
– С первого раза на место попали. Ротный сказал, чтобы шли к Коскеле. Ты, наверное, Коскела и есть. Он такой вот привет тебе посылал: мол, поставь их, куда тебе надо. Мы, вишь, пополнение. Я Рокка, а это мой кореш, Суси. Где же тут спать ложиться? Хотя места хватит. Иди сюда, Тассу. Сюда, сюда. Вот ты подвинься немножко. Эй ты, у кого десантные ботинки, и ты, в сапогах, поставь вон туда свой вещмешок. Почему в ботинках, тревоги, что ль, ждете? Ну, так вот хорошо. Возьми, Тассу, укройся плащом, ночью может стать холоднее. В воздухе, вишь, чувствуется. Черт его, конечно, знает, но на всякий случай. Спать хочется. Нет, черт… не пойдет. Здесь подо мной камень. Смотри-ка. Камень-то в земле и не сдвинешь, черт. Еще чуть подвинься. Вот теперь хорошо. Этому камню место где-нибудь еще, а здесь он только торчит. Вот всегда на свете что-нибудь не так. Если ты, Тассу, есть хочешь, в вещмешке есть еще сухой хлеб. А я сейчас засну… Ты знаешь, прапор, когда двинемся?
– Уж, наверное, скоро, если пополнение прислали.
– Похоже на то. У тебя, наверное, ребят убыло, коль он нас к тебе прислал?
– Нескольких нет. Бомбежка вот двоих унесла. Пойдете пока с первым полувзводом. Потом посмотрим, где больше будете нужны.
– Мне наплевать, только чтобы мы с ним вместе были. Мы с ним, знаешь, соседи.
Он наконец затих и уснул. Кто-то еще о чем-то спросил его, но ответа не последовало.
– Он быстро засыпает, – просветил их Суси.
Утром всех разбудил монолог Рокки, уже давным-давно вставшего:
– Чай пить, ребята! Я взял котелки и побывал на кухне. Каждый пусть берет свой. Слушай, прапор! Сегодня отправляемся. Я тут походил, поразнюхал, и, знаешь, в батальоне уже распихали все барахло по повозкам. Значит, отправляться будем. Вы тут все молодые ребята. А нам с Тассу уже за тридцать. У нас бабы и ребятишки.
– Нет у нас ни у кого бабы, – сказал Хиетанен. – Мы тут все молодые герои.
– Герои-то и мы с Тассу. Ух, черт, как пушки бьют. Вот туда-то мы сразу и двинемся.
– Вы на фронте-то раньше были? – спросил Коскела.
– В Зимнюю войну. Ну и передряга же была в Тайпале – ужас! Мы с Карельского перешейка. Усадьбы они у нас, черт, отняли. Души-то свои мы спасли, хоть и били по нам из пушек. Посмотрим, удастся ли вырваться на этот раз. На Перешеек мне надо. Там у меня с соседями нашими кое-какие дела невыясненными остались. Тут-то мне, черт побери, делать нечего.
– А не все ли равно, где воевать, – сказал Сало. – За эти избы ты до Смоленска будешь мстить.
– Не знаю я никакого Смоленска. Вот немецкие усадьбы здорово расхваливают. Конечно, немец-то прет, но что у него еще получится, непонятно. Так дела не делаются. Но нам на это наплевать. Мы отдали бы, к черту, всю Европу. Карелию бы взяли и домой пошли.
– Нет, ребята, – сказал Хиетанен. – Я такого мнения, что, если бы нас было тридцать миллионов, мы бы тоже всему миру сказали, что нам соломы кормить скот не хватает.
– Лесной воин сказал свое веское слово, хи- хи-хи, – посмеивался Ванхала.
Рокка принялся собирать свои вещи, мурлыча на мотив собственного сочинения:
– Давайте, ребята, собирать вещи, скоро нам отправляться…
Рокка сразу же повел себя так, словно вовсе и не был в чужой компании, которой полагалось бы стесняться, хоть поначалу, пока не освоился с «домашним» духом отряда. Он тут же стал чуть ли не командовать. На него не обижались, инстинктивно чувствуя, что в самоуверенности этого человека скрывалось нечто, позволявшее ему занимать избранную позицию. Он уже заранее был уверен, что их отправляют, и действовал соответственно. Не прошло и двадцати минут, как его предположения подтвердились: на дороге возник Миелонен и закричал:
– Приготовиться! Собрать палатки! Выступаем через час.
Этот приход не вызвал обычных комментариев: все понимали, что настал их черед.
Так они отправились в поход. Шли, чуть подавленные, навстречу артиллерийской канонаде. Постепенно они свыкались с фронтовой атмосферой, с тем особым душевным состоянием, основу которого – когда яснее, когда глуше – составляет смерть. И гром пушек снова становился для них чем-то обыденным. Им навстречу везли солдат шедшего впереди них батальона, убитых и раненных в тот момент, когда они пытались прорваться сквозь заградительный огонь вражеской артиллерии.
Им повезло: они заняли свои новые позиции во время артиллерийской передышки. Вблизи передовой они свернули с дороги и расположились в лесу, где и провели весь день, пытаясь уяснить свою задачу и прислушиваясь к приглушенной стрельбе, доносящейся с линии фронта, которая проходила по реке примерно за километр впереди их расположения.
К ночи появился Рокка, долгое время где-то пропадавший, и сказал:
– Водяных животных они из нас сделают. Нагнали понтонов и катеров.
– Ну, вляпались.
– Не говори. Осталось только загнать нас в воду.
– Значит, в лодках будем переправляться, ребята.
– Известное дело. Геройский полк – в самое пекло. – Сихвонен был зол.
– А по-моему, все равно, куда нас повезут. Какая разница, где подыхать, в воде или на земле. По мне, смерть везде совершенно одинакова, где бы она тебя ни настигла. Вот летчиков героями считают, но я никак не пойму, какое это имеет значение, с какой высоты падать будешь или как помрешь.
– О смерти не говорите! – вмешался Хиетанен, притворяясь, что его трясет от страха. – А то меня еще понос прохватит.
– Ладно, не будем, а то ты еще нас вымажешь.
Рокка уселся на кочку и принялся грызть сухой хлеб*
С минуту он оглядывался вокруг, словно ища, на что бы обратить свою энергию.
Подальше в стороне разместился взвод Карилуото, и Рокка крикнул прапорщику:
– Слушай, ты, прапор!…
Карилуото удивленно повернулся к Рокке:
– В чем дело?
– Мы сейчас переправляемся через реку.
– Знаю.
– Ну и все.
Рокка махнул рукой и повернулся к Коскеле.
– Слушай, Коскела, как мы будем переправляться? Поместим пулеметы в лодки или будем прикрывать переправу огнем с берега?
– Подождем распоряжений, за ними дело не станет. По-моему, будет и то, и это.
– И я так думаю. Одни поедут в лодках, а другие спустятся с берега к реке, как успеют. Надо бы нам применить военную хитрость. В ту войну я только и думал, что бы такое изобрести. Русские, вишь, в Зимнюю войну гораздо скорее захватили бы наши позиции, если бы были похитрее. Но они знай себе шли в лоб да в лоб. Всегда смотреть надо, что делаешь. Один человек может столько же сделать, что
