– Если захотите еще поговорить со мной, обращайтесь в любое время.
Джейме встала, отряхнула с брюк пыль и направилась к своей палатке.
«Как вы думаете, что бывает после смерти? Это полный конец или будет что-то еще?»
Джейме знала то, чему научила ее религия, во что она хотела верить. Однако у нее в груди бурлили противоречивые чувства. Ей хотелось думать, что Пол, Адара и ее родители не просто ушли навсегда. Она надеялась когда-нибудь снова услышать знакомый голос, и это уже будет не запись. Они опять окажутся вместе.
Джейме постаралась вспомнить, что это значит: верить, что те, кого ты любишь, всегда будут рядом, что они никогда не исчезнут, совершенно внезапно, без какого-либо предупреждения. Верить, что все те, в ком ты не сомневаешься – правительство, армия, Церковь, Бог, – говорят правду. Верить в то, что если молодой муж говорит: «Увидимся в четверг», то в этот день вернется домой он сам, а не цинковый гроб, доставленный в брюхе самолета израильской авиакомпании. Верить в то, что ей на спину не прикрепили громадную табличку с надписью «Ударь меня».
Ей захотелось распластаться на каменистой земле и заплакать.
Однако еще много лет назад Джейме завела себе железное правило. Она ни за что не будет расшатывать веру окружающих, даже если у нее самой возникнут сомнения. На самом деле Ричардс даже не сомневалась в своей вере. Она просто ее больше не чувствовала. Джейме сейчас не ощущала присутствия Бога, чего с ней не происходило никогда прежде. Бог был рядом, когда призывал ее в семинарию и подарил ей Пола. Но теперь не было ничего, и так продолжалось уже довольно долго. Сейчас, когда ей была так нужна вера сердца, а не ума, не было ничего.
Потеряв родителей, Джейме с большим трудом впустила Пола в свою внутреннюю жизнь. Затем, познакомившись с Адарой, она только-только начала делать первые маленькие шаги к интимному доверию.
И теперь вот это. Джейме не знала, сможет ли когда-либо исцелиться в достаточной степени, чтобы снова кому-либо довериться. Особенно сейчас, когда целитель Господь, казалось, был так далеко.
Однако у нее не было времени предаваться жалобному хныканью. Она должна поднять голову и идти вперед. Джейме вытерла тыльной стороной руки слезы с глаз и детской салфеткой, зажатой в кулаке, смыла с лица грязь.
Сделав глубокий вдох, она тряхнула головой и помолилась за Синди Барнет. Подняв взгляд, Джейме увидела, как девушка помахала ей рукой. Этого оказалось достаточно, чтобы она взяла себя в руки. Джейме находилась здесь ради таких вот Синди Барнет. За такое можно было ухватиться. Джейме верила в это.
Пройдя мимо штабных палаток, Ричардс остановилась, подставляя лицо утреннему солнцу. В начале апреля оно было еще довольно милосердным, даже на юге Ирака. Температура воздуха не превышала восьмидесяти градусов по Фаренгейту. Еще в Кувейте Джейме успела привыкнуть к голой, безжизненной равнине, простиравшейся вокруг. Разговор с Барнет помог ей собраться с мыслями.
Джейме двинулась дальше, чувствуя, что вернулась на планету Земля, снова ощутила твердую почву под ногами. Кроме того, она поняла, как отвезти Яни на север, в Багдад.
Главное – чтобы ее не убили до того, как она вернется в Ур.
Убедившись в том, что поблизости никого нет, Джейме решительно подошла к своей машине и села в кабину.
Поэтому никто не увидел, как ей зажали рот и перетащили на заднее сиденье «хаммера», не обращая внимания на попытки вырваться.
Сегодня утром американцы взорвали гостиницу «Палестина». Одна мысль об этом приводила Жана Сен-Жермена в ужас. На сей раз он не поселился в этой гостинице, однако в прошлом ему приходилось неоднократно в ней останавливаться. Водитель рассказал, что, по сообщению Си-эн-эн, при бомбардировке отеля погибли несколько журналистов. Во время авианалета пострадало также отделение телеканала «Аль-Джазира». Тяжелые бои шли на юго-западных окраинах города. Один жилой дом сровняли с землей, после того как разведка сообщила, что Саддам Хусейн встречается в нем со своими сыновьями. Предположительно сам Хусейн погиб.
Сен-Жермен не мог слышать все это. У него никогда не возникало желания быть Джеймсом Бондом. Он даже не играл в детстве в полицейских и воров. Сен-Жермен во всем предпочитал аккуратность, безопасность и предсказуемость. Он понимал важность происходящего и свою роль в достижении конечной цели, однако не был похож на других членов организации, ярких, выдающихся личностей. Более того, когда ему предложили в нее вступить, Жан был потрясен и так никогда и не смог до конца избавиться от комплекса неполноценности. Однако он выполнил свою задачу. Теперь ему хотелось убраться куда-нибудь подальше и подождать в сторонке, пока не затихнет вся эта кутерьма. Еще Жан желал принять душ и выпить бокал бургундского.
Вместо этого он сидел рядом с водителем в старой машине с облупившимся капотом, которая двигалась по магистрали номер 1, увозя его вместе с трофеем из Багдада.
– Мы уже почти проехали порядки армейской бригады, занимающей пересечение магистралей номер один и восемь, – заметил водитель из местных, который принимал все происходящее с юмором, обильно приправленным солью. – Как только окажемся к югу от них, можно будет спокойно поворачивать обратно на запад. Не беспокойтесь. Мы успеем на встречу.
Он успеет на встречу.
Жан попытался почувствовать восторженное возбуждение при мысли о том, что встретится с самим великим комтуром Гериком Шредером, членом триумвирата, в который помимо него входили Вотан и командор, и передаст ему великие сокровища. Когда история будет переписана, имя Жана – настоящее! – займет в ней видное место.
Однако сейчас он чувствовал себя отвратительно. В любой момент их могли остановить и расстрелять, причем кто угодно. В стране царил полный хаос.
Жан закрыл глаза. Скоро он избавится от холщового мешочка, лежавшего у него в ногах. Его роль будет сыграна.
Скоро все будет завершено.
Когда Джейме перетаскивали на заднее сиденье машины, она больно ударилась левым плечом. Похититель повалил ее на себя, стиснул в стальных объятиях и правой рукой так крепко зажал ей рот, что она не могла произнести ни звука. На клочке бумаги, который этот тип поднес к лицу Джейме, было написано: «Молчи. У тебя установлен “жучок”. Ты все поняла?» Джейме с трудом кивнула.
Яни освободил ее не сразу. Сначала он медленно отнял руку от ее рта. Джейме лежала на нем, упираясь головой в коробку с библиями, иудейскими молитвенными книгами и коранами. Скрюченные ноги женщины уткнулись в другую коробку, с хлебом и вином для причастия. В спину Яни вдавились два скатанных молельных коврика. Арсенал священника всех религий, каковым является армейский капеллан. О большем комфорте нечего было и мечтать.
Джейме сделала над собой усилие, стараясь не издавать ни звука. Пальцы Яни умело исследовали ворот кевларового бронежилета. Когда его рука скользнула по обнаженной коже ее шеи, Джейме непроизвольно вздрогнула. Под левым плечом Яни нашел то, что искал. Он показал ей крошечный микрофон, после этого разрешил сесть и сам устроился рядом, по-прежнему молча. Мужчина указал на окно «хаммера», и Ричардс понимающе кивнула. Она перебралась вперед, Яни передал ей «жучок», и она выбросила его в окно. Затем Джейме изобразила, что заводит двигатель, и Яни кивнул.
Отъехав от лагеря на пару километров, так, что палатки скрылись вдали, Джейме решила, что теперь можно свернуть на обочину, вздохнула и сказала:
– Я хочу кое-что тебе показать.
