всему дому летать стали так они в кладовку забрались, сожрали какую-то дрянь и копыта откинули. Натаха сперва мне кошачий концерт устроила, что опять всякую мерзость в дом тащу, а потом что бедных зверюшек уморил. Вот и пойми, блин, этих женщин! Я подумал, зачем ее расстраивать, взял этих мышей сам поперся к одному крутому мастеру; он из кого хочешь чучело сделает прямо, один в один, как живые. Волк у него там стоит, зубы скалит, посмотришь – душа в пятки. Купил бы, да Николая обижать неохота, вдруг родственника признает. Короче, приезжаю, выкладываю немеряные бабки и он мне за двое суток из дохлых летучих мышей конфетку делает – крылышки расправлены, зубки оскалены, глазки стеклянные в темноте светятся, подмигивают. Словом, все круто. Приношу Натахе: вот, говорю, твои мышки и кормить их не надо и не перекусают никого, ты же боялась. А она опять в слезы, типа, черствый я, бесчувственный. Я, в натуре, никого не боюсь; пострелять там, разобраться с кем надо, ерунда, дело житейское, а вот когда она плачет, смотреть не могу, все внутри так и печет, будто утюгов горячих наглотался. Предлагал ей новых летучих мышей наловить или любую зверюшку достать, да хоть из зоопарка, я бы договорился – ни в какую. Я тут в 'Секретных материалах' прочитал: змея такая есть – она плачет, а из глаз изумруды вываливаются, живет она, типа, в секретном хранилище, а спецслужбы ее охраняют. Достать бы такую: изумруды Натахе пойдут, опять же, редкость: не из магазина, а змея наплакала. Хотя нет, знаю я ее: скажет, что животную мучаю. Ладно, устаканится, первый раз, что ли.
– Витя, ведь вы меня не поэтому звали, правда?
– Ух, ты, что значит магия! Точно, есть одна проблемка. Приятель у меня, не то, чтобы сильно близкий, больше партнер по бизнесу. Был человек как человек, а тут вдруг бросился всякое старье покупать. Нет, чтобы, там, антиквариат или редкость какую-нибудь, на такое никакие бабки не жалко выложить. Не, прикиньте, буфет какой-то страшный припер, торшер староплановый, медведя фарфорового с одной лапой. Добрые люди такое в помойку выбрасывают, а он домой тащит и радуется.
– Ничего страшного. Как говорится, каждый сходит с ума по-своему.
– Да дело не в этом! Мне-то вообще по барабану, пусть хоть весь мусор домой перетаскает. Зашуганный он какой-то стал последнее время, от всякой тени шарахается. Я уж спрашивал, может, проблемы какие а он не говорит, и все на буфет этот свой косится. Вот я и подумал: вдруг, это по вашей части. Короче, позвали мы его с Натахой на мероприятие, едва уломали. Поглядите, может, сглазили или еще чего; жалко, хороший мужик пропадает.
Витина усадьба производила впечатление даже издалека. Крыша дома, представляющего собой копию «усадьбы помещика первой половины 19в», украсилась совершенно фантастической зеркальной черепицей и флюгером в виде золотого петушка. Неужели кому-то вздумалось перечитывать детские книги?
Первое, что я увидела, войдя во двор, была Мурка, которая с удобствами расположилась посреди клумбы, засаженной какими-то экзотическими цветами. Более того, рядом с ней возились крохотные котята – белый, трехцветный и двое черных.
– Эх, не в маму пошли – вздохнул за моей спиной Витя. У всех только по четыре лапки.
Хозяйку дома я нашла в саду неподалеку от авангардной статуи из светлого известняка, напоминающей пришельца из романа Герберта Уэлса. Наташа с гордостью окинула ее взглядом и обрушила на меня поток информации:
– Мне несколько месяцев просто свет был не мил. Вроде, все хорошо, а жить неохота. А потом психолог растолковала, это у меня депрессия оттого, что я отказалась от своей индивидуальности; вроде как, при муже и все тут. Стала я думать и правду, что же получается: вся индивидуальность у Вити, а я, значит, ноль без палочки. Психолог говорит, вспомните, о чем вы мечтали в детстве и так и не осуществили. Я много, о чем мечтала: путешествовать на ковре-самолете, стать укротительницей тигров, заниматься скульптурой. Родители говорили, что на меня никакого пластилина не напасешься…
– А как Витя отнесся к этой идее?
– Как всегда: сказал 'сделаем', позвонил куда-то, камень этот привезли, потом старичок скульптор пришел, дал мне несколько уроков, дальше уже я сама.
– А что это такое?
– Я попыталась так изобразить свое настроение…
– Натусик, у меня тост, вино налито, вас двоих только и ждем!
Вот так всегда, стоит только начаться интересной беседе! Одновременно вздохнув, мы с Наташей направились в ту часть сада, откуда раздавалась музыка и шум, который всегда сопровождает подобные мероприятия.
Вопреки ожиданию, длинноного железного агрегата, который называют барбекюшницей, я не увидела. Вместо этого посреди лужайки стоял большой керамический стол, серединой которого являлась большая шашлычница, заполненная почти готовыми шашлыками. Над ними хлопотал молодой человек, одетый как персонаж китайского боевика. Он махал какой-то картонкой, посыпал приправами и поливал красным вином из садовой брызгалки. Магия, да и только!
Гостей оказалось не так и много: всего-навсего несколько уже знакомых мне витиных бизнес-партнеров с семейством. Дочка одного из них, визжа от восторга, залезла на старую яблоню и ни за что на свете не хотела слезать, отвечая папе с самой ее верхушки на хорошем английском.
Охранники довольно удачно маскировались под окружающую среду. Людям, не знакомым с тонкостями их работы или не обладающими волшебным зрением, обнаружить их было бы просто невозможно. Николая на месте не было; он отправился пережидать полнолуние в одном из заповедников.
Человека, о котором говорил мне Витя, я узнала сама, настолько он отличался от всех остальных. Среди жизнерадостных весело болтающих людей он выглядел чужеродным элементом – как будто никак не мог понять, где он находится и зачем. Витя представил его мне и с чувством исполненного долга отошел к гостям. Аркадий, как звали печального незнакомца, был единственным, кто пришел без пары, не считая меня. Где-то я его уже видела… ну, разумеется, в моем любимом магазине, где продают всякие старинные вещи, не дорогой антиквариат, а именно мелкие предметы, которые интереснее всего с магической точки зрения. Например, щипцы для колки сахара, круглые черепаховые очки или вышитая бисером сумочка. В тот день я пришла, чтобы пополнить запас граммофонных пластинок, а этот мужчина увлеченно рылся в альбомах со старинными фотографиями. Я еще удивилась, для чего могут понадобиться чужие семейные архивы. Создавалось такое впечатление, что вскоре мне предстоит об этом узнать… Мое предчувствие оказалось верным.
Энергетическая оболочка Аркадия и в самом деле была очень даже не в порядке. Кто-то пытался установить с ним тесную связь, особенно не имея на это права. Причем на обычного энергетического вампира не похоже, от них остаются маленькие аккуратные дырочки, а здесь тонкие эфирные стенки были, как будто проедены во многих местах. Скорее всего, затяжной семейный конфликт.
Внезапно мой собеседник вздрогнул и чуть не уронил бокал с вином.
– Я и в самом деле вас уже встречал, в антикварном магазине, а то подумал, опять привиделось.
– Нет, что вы, я вполне материальна. Вам удалось отыскать что-нибудь интересное?
– Да, удалось – ответил Аркадий и опять вздрогнул – лучше бы я в это и не ввязывался.
Заметив мой удивленный взгляд, он продолжил, а потом все говорил и говорил, не в силах остановиться:
– Вам, наверно, это покажется смешным, но мне захотелось иметь настоящий семейный архив, старинный; чтобы там были прадедушки, прабабушки – традиции, одним словом. А то я с восемнадцати лет сам по себе, как учиться пошел. Родители у меня, в сущности, неплохие люди, но уж очень простые. Знаете, как живут: поесть, поспать, телевизор посмотреть, покупки, пиво, футбол. А все, что не умещается в эти рамки – блажь и придурь. Дома тоска, поэтому я после школы в читальном зале просиживал; это же интереснее, чем на улице собак гонять. Однажды, я уже был на третьем курсе, нашел в книжке старинную фотографию, дореволюционную: женщина какая-то в шляпке. Не знаю, что на меня нашло, но только я понял, что мне не хочется никому ее отдавать. Вот и запало мне с тех пор. Однокурсница как-то увидела, спросила, кто это, а я возьми, да и брякни: моя прабабушка. Если вдуматься – бред полнейший. Какая разница, кем была моя прабабушка и кто эта женщина на фотографии, главное ведь не это, а что сам человек из себя представляет. Только мне почему-то эта мысль душу грела. Я эту фотографию вставил в свой личный альбом, а потом она заняла место в моем офисе. Мне было приятно смотреть на нее и думать, что это и в самом деле моя прабабушка.
