стихло.
— Может, затаился? — предположил Андрей, убирая пистолет в кобуру.
— Нет, нет, я слышала, как лязгнула дверь, она металлическая, бесшумно закрыть невозможно. И еще мне показалось, что это была женщина.
— Почему?
— Стук каблучков характерный.
— А, черт! — выругался Андрей и, не дослушав до конца рассказ, бросился вниз…
— Ты куда? — удивленно вскрикнул Фокин, восходивший уже на шестой этаж и держа наперевес дубинку.
— Олег, держи шапку и бушлат, я скоро. — Полынцев вихрем вылетел из подъезда.
Женщина, конечно, женщина, — клял он себя, набирая обороты. И мальчишка говорил о тете (стало быть, незнакомой иначе б не обратил внимания). И когда сюда бежал ее встретил. Правда, не узнал, потому что в шапке была. Сейчас-то ясно, что она. Без сомнений, она! Постараться догнать. Можно догнать — невысокая, полная, к тому же на каблуках — нужно догнать…
Андрей добежал до аллеи. Фонари, хоть и тускло, но освещали дорожку. Молодцы энергетики, быстро исправились после критики. Вдали мелькнула приземистая женская фигурка. Она? Ноги сами пошли на рывок, будто почуяв финишную прямую… Она. Рыжий хвостик из-под шапки. Точно она:
— Жукова, стойте! Вы задержаны!
Но по-киношному грозный оклик милиционера нисколько не смутил дерзкую барышню. Больше того — послужил сигналом к действию. Она бойко взяла с места и принялась визжать, точно молодая свинка (не морская, разумеется):
— Помогите, насилуют! Держите его!
Двое гоблинского вида парней, выходивших из кафе 'Лотос', разом обернулись на крик. Увидев неопасную цель (кого бояться — одинокий худенький парнишка), решительно двинулись наперерез Полынцеву. Были бы они немного трезвее, может, и заметили бы на догонявшем милицейскую форму. Но так как в 'Лотосе' чай пить, не принято, случилось то, что случилось.
Расставив руки, словно сети, молодые люди сгребли Андрея в охапку и повалили на землю.
— Ах ты, сука, за бабами охотишься?!
— Щас мы из тебя самого матрешку сделаем!
Они принялись охаживать его руками и ногами.
— Прекратите, я сотрудник милиции! — грозно закричал Андрей.
Но куда там. Пьяный кураж (а именно он был виновником отзывчивости, никак не благородные побуждения) застлал глаза и заткнул уши защитников.
— Назад, уроды, я из милиции! — снова крикнул Полынцев и врезал кулаком в пах тому, который стоял к нему ближе (этому удару научил его Гусев).
Из лежачего положения бить неудобно, поэтому ожидаемого эффекта не получилось. Гоблин возмущенно взревел и стал пинаться еще сильнее. Нельзя лежать на месте, вспомнил Андрей спецназовские учения. Надо двигаться. Сгруппировавшись, он начал кататься по земле и закрываться руками. Парни не отпускали, бегая за ним, как за футбольным мячом. Откатившись в очередной раз, он почувствовал резкую боль подмышкой. Наверное, ребро сломали, сволочи. Он пощупал бок. — Пистолет! Это давил рукояткой пистолет, как же о нем можно было забыть?
— Назад, уроды! Перестреляю, как ворон! — крикнул он во все горло и выхватил ствол. — Парни на секунду стихли, переваривая услышанное. — На землю, гниды! Морды в землю! — прохрипел он и, пользуясь паузой, вскочил на ноги. — Морды в пол, я сказал!
Два раза выстрелив в воздух и, щелкнув предохранителем (чтоб не произошло случайного срабатывания), он впечатал рукояткой в лоб первому гоблину и заехал ногой в пах второму. Не дожидаясь реакции, повторил по кругу (так советовал Гусев). Обласканный в лоб — лег, приголубленный в пах — пал.
— Я еще вернусь, дебилы! — злобно рыкнул Полынцев и, как следовой пес, припустил своим курсом.
Сколько прошло времени? Минута, три, пять? Думал он, наверстывая упущенное. Жукова, наверное, уже сидит в троллейбусе, или такси поймала. Видимо, придется в засаду у дома садиться. Только бы она в бега не подалась, как ее ушлый муженек. Плохо, что сорвалась задержание, очень плохо. Теперь уже ничего не докажешь, будет отпираться до последнего: скажет — не я была и все. А не пойманный — не вор.
Выбежав на остановку, Андрей с удовлетворением отметил, что троллейбусы стояли без тока. Все же молодцы энергетики, здорово сегодня работали. Такси в этих местах редкость — магистраль не основная. Оставались только автобусы, их здесь тоже немного (рентабельность маленькая — электротранспорт, сильный конкурент) Есть шанс, что Галина задержалась. Полынцев взглянул на отходившую 'гармошку' 101- го маршрута. Если Жукова не уехала раньше, то сейчас она должна быть именно в этом автобусе. Андрей сам не заметил, как, рассуждая, уже мчался по тротуару вслед за дымящей 'раскладушкой'.
Нет, не догнать, конечно, не догнать. Хоть и тяжелый, хоть и неповоротливый, но все же автобус. Уходил, уходил 101-й, легко отрывался. Можешь остыть, перворазрядник Полынцев, с мотором не поспоришь. Но, что это? Светофор? Точно, светофор. Неужели появился шанс? Устал? А если бы по колено в грязи в тяжелых сапожищах? А если бы по-полной боевой? А если бы с ящиком патронов на плечах — тогда как? Тяжко? А сейчас-то, налегке, да по морозцу, да по ровному асфальту, да еще в мягких ботиночках, и не сделать этот старый керогаз? А ну-ка вперед, солдат! Андрей резко выдохнул и рванул, как мог…
Пассажиры в салоне не верили своим глазам. По тротуару автобус догонял, да нет, обгонял, молоденький милиционер: без куртки, без шапки, с раскрасневшимся, покрытым ссадинами лицом, сбитыми в кровь руками.
— Ой смотрите, паренек автобус обгоняет, — ахнула любопытная женщина с сумочкой на плече.
— Бедненький, у него же так сердце выпрыгнет, вон, как дышит, — посочувствовала добрая соседка в норковом берете.
— Кондуктор, скажите водителю, чтоб ехал помедленней, — поддержала их дама, с лицом начальницы отдела кадров, — видите, мальчишка в окна заглядывает, кого-то в нашем автобусе ищет.
От Полынцева валил пар, как от рысака на скачках. Второе дыхание давно уже кончилось, и организм работал на честном слове… на честном слове и на солдатской крутой, полученной в изматывающих марш- бросках, закалке. Остановка была уже рядом… буквально в двух шагах… еще немного… еще чуть-чуть… ну вот и она. Подбежав к водителю, Андрей попросил выпустить пассажиров через одни двери. То ли вид офицера подкупил старого шофера, то ли не хотел он ссориться с милицией, но не стал кричать о нарушении графика, а просто взял микрофон и объявил: 'Уважаемые пассажиры, по техническим причинам выход будет производиться через средние двери'.
Полынцев занял пост.
Выходившие из салона люди, кто с неприязнью, кто с любопытством (а некоторые, не поверите, с уважением) оглядывали странного лейтенанта и, освободив проход, собирались в сторонке, ожидая развязки. Галины среди них, разумеется, не было. Андрей заскочил в автобус и, встав на цыпочки, осмотрелся. Он умел работать по приметам. Наскоро прощупав толпу взглядом — рост, головной убор, пол, телосложение — остановился на спине одной упитанной гражданочки. Казалось бы, не так просто среди массы пассажиров отыскать нужный объект. Правильно, сложно. Но Полынцев быстро заметил, что люди, которым было нечего скрывать, таращились на него во все глаза (любопытно ведь, кого тут ищут) и потому выказывали свои лица. На них можно было не обращать внимания. А вот на тех, кто отворачивался и прятался, другое дело. Таких, по-счастью, оказалось немного, а точнее — всего одна…
— Гражданка Жукова, — приблизился он вплотную Галине, — вы подозреваетесь в совершении убийства, попрошу следовать за мной.
— Люди добрые! — заверещала она на весь автобус. — Посмотрите на милицейский беспредел! Бедных женщин средь бела дня хватают! Коррумпант! Я на него еду заявление в прокуратуру писать. Он взятку вымогает. Помогите, не дайте с невиновным человеком расправиться!
